Валентин Янин - Музей как лицо эпохи

Шло лето 1762 года… Как и тысячи мелкопоместных дворян, прибывших в свои имения, Андрей Болотов, оглядевшись по сторонам, пришел поначалу в уныние. Все кругом убого, косо, криво, нищета такая, что вообще непонятно, чем только жизнь еще держится! Из 27 крестьянских дворов, принадлежавших Болотову, не было ни одного, где не царили бы голод и болезни. Можно себе представить, как этот двадцатипятилетний капитан, вглядываясь вечерами в заоконную темень, вспоминал блеск петербургского двора, театры и балы, флирт с красавицами, забавы и развлечения столицы. И как, должно быть, жалел, что дважды не откликнулся на приглашение Григория Орлова принять участие в «важном разговоре» (читай, заговоре), который возвел на престол новую императрицу Екатерину! Даже если и не откликнулся принципиально, не желая крови Петра III, все равно. тяжело было сменить Петербург на эту глушь. А еще тяжелее понять, что же ему здесь делать. Средства были уж больно малы, а по чести говоря, и не было никаких средств.

С чего начать, как выбираться — самому из бедности, а крестьянам — из убивающей их нищеты? Жениться. Обычный способ поправить финансовое положение для молодого дворянина. Но вокруг обитали такие же, как он сам, — мелкопоместные, с обветшавшими домами, тощей почвой, затянутыми тиной прудами и кучей дочерей на выданье. Самыми подходя щими оказались помещики Каверины. И у них хозяйство шло не лучше, но за дочкой давали аж целых сто душ. Хоть какая-то перспектива развернуться. Правда, невесте было всего 12 лет, но это не смутило бравого капитана Болотова, он посватался, получил согласие, и через два года благополучно обвенчался,

А пока ждал, времени не терял. Присматривался, планировал, выписывал груды литературы по экономике, а также всевозможные трактаты и записки о земле, парках, плодовых садах (благо языками владел в совершенстве, особенно немецким и французским).

Через три года после своего приезда в деревню Болотов уже так вошел во вкус, что даже решился написать несколько обширных заметок в «Вольное экономическое общество». В основном это были жалобы и критика на неупорядоченность, нерачительность ведения помещиками земледелия в его родном уезде, но было и подробное описание самих земель, их свойств и перспектив.

«Вольное экономическое общество», инициированное императрицей Екатериной, издавало сборники Трудов «Вольного общества», и Болотов стал его постоянным автором. Был награжден золотой и серебряной медалями.

Писал он много, но еще больше читал. Однако семья росла, появлялись дети, и нужно было, как говорится, поворачиваться. Причем, самому. Потому что пригласить садовника или паркового архитектора было тогда делом обычным, а вот где взять «специалиста», чтобы правильно заложить тот же навоз в истощенную почву? Таким специалистом и пришлось сделаться. Вот тут и наслушался Болотов от соседей упреков, что, де, негоже ему, дворянину, в навозе копаться. А он пренебрег. И написал большую статью, где с подробностями изложил целую систему правильного использования органических удобрений.

Конечно, и до Болотова было в России немало рачительных хозяев, пытавшихся не насиловать землю, не выжимать из нее все соки, а обходиться с ней грамотно, по-божески. Но именно Болотов стал первым, кто пожелал и сумел ввести в систему уважительное отношение в кормилице-земле.

И начались нововведения. Хозяйство есть единый организм, наподобие человеческого: все части его взаимосвязаны, все работают друг на друга, и друг от друга зависимы: пашня, скотоводческая ферма, сад, пасека, мельница… Так считал Болотов. Так он строил собственное хозяйство. И делился опытом, писал статьи, «руководства», которые очень быстро расходились среди помещиков, поскольку Болотов предлагал наладить хозяйство, приносящее наибольший доход. Его статья «О разделении полей» стала первым в России руководством по введению севооборота. Именно при «семиполье» только и удавалось правильно организовать все сельскохозяйственные площади так, чтобы хватало и хлеба, и кормов скоту и удобрений полю.

Он во многом становился первым. До Болотова помещичьи усадьбы украшали огромные «солнечные» цветы, к осени терявшие свою декоративность из-за разрастающейся грубой сердцевины. А еще любители заморских новинок иногда сажали «бешеные яблочки» — небольшие кусты с созревающими на них красными плодами, имевшими дурную репутацию. Сколько же сил и упорства пришлось проявить Болотову, чтобы восстановить добрую репутацию безобидных и вкусных томатов, чтобы научить извлекать огромную пользу из подсолнечника!

А картошка! Сколько немецкой литературы об этой культуре перевел Болотов, сколько написал сам, пока начало развеиваться у хозяев предубеждение против такой необходимой при нашем нестабильном климате сельскохозяйственной культуры! Именно Андрея Болотова можно считать «отцом» нашего «второго хлеба», хотя завез картофель в Россию Петр I.

В приданое за женой Андрей Тимофеевич Болотов получил хороший лес. И почти сразу увидел, осознал серьезную проблему. Помните, у Чехова в пьесе «Дядя Ваня»: «русские леса трещат под топором!» — негодует доктор Астров. Это возмущение передовой русской интеллигенции, это ее понимание ценности русского леса пошло от Болотова, который писал, говорил, доказывал, что варварская вырубка лесов приносит выгоду только иностранцам, что быстро и необратимо оскудевает вся наша природа.

Он подал пример — разделил свои лесные угодья на три десятка делянок, вырубал и сажал одновременно, спланировав на 30 лет вперед (примерно столько растет дерево до «технической» готовности).

Многие полезные советы и нововведения Болотов суммировал в «Наказе, или наставлении управителю», который быстро разошелся и даже привлек внимание самой государыни императрицы. «Добрые люди», конечно, тотчас же нашептали Екатерине о том, десятилетней давности, «грехе» Андрея Болотова, отказавшегося примкнуть к «партии» братьев Орловых. И точно в ответ этим «доброжелателям» в 1774 году императрица призвала к себе Болотова, чтобы поручить ему управление своими огромными имениями с двадцатитысячным населением. Болотову предстояло не только налаживать работу по своей системе теперь уже с гигантским размахом, но и сделаться городским проектировщиком и парковым архитектором.

Императрица захотела поломать традицию парковой планировки по французскому или английскому образцу и иметь свой, русский парк. И Болотов снова сделался первым. Архитектор Иван Старов возвел в городе Богородицке (центре всех владений) прекрасный дворец, имевший полукруглую форму. От него пятью лучами разошлись широкие аллеи — это смотрелось необычно, перспектива захватывала воображение. Но Болотов и тут остался верен своему принципу — из всего извлекать пользу — и засадил парк не только декоративными деревьями и кустами, но и яблонями, сливами, грушами, абрикосами, черешней… Вместо английских гротов и живописных руин устроил полезные и не менее живописные «аптекарские огороды», а в пруды запустил не золотых рыбок, а аппетитных карпов. И, конечно же, поделился опытом, выпустив учебник русского садово-паркового искусства. Одновременно начал издание журнала «Сельский житель», который печатался в типографии Московского университета. Одним из читателей и активнейших корреспондентов «Сельского жителя» был, между прочим, знаменитый промышленник Демидов.