Валентин Янин - Музей как лицо эпохи

У императрицы Екатерины Второй был сын от Григория Орлова, по имени Алексей Бобринский. Дабы обеспечить его будущее, императрица даровала ему графский титул и подарила ту самую принадлежавшую ей Богородицкую область, в которой во благо отечеству трудился Андрей Тимофеевич Болотов. Именно так — во благо Отечеству, поскольку служение матушке Екатерине было равноценно служению матушке России.

Служить графу Бобринскому Болотов отказался и вышел в отставку. Она была принята, и он уехал в свое имение Дворяниново, думаю, с глубокой обидой в душе. Об этом говорит и тот факт, что с тех пор он перестал заниматься любимым делом, а все время посвящал писательскому труду. Оторвался от земли, от живого дела — работы на земле.

Как «нравственный» писатель, Болотов осуждал крепостное право, но лишь с экономической точки зрения, считая его «убыточным». Осуждал свободных от крепостной зависимости крестьян за лень, отсутствие организации труда: «Хлеба стоят у вас скирды целые тысячи, а живете вы так худо и так бедно, так беспорядочно. Одни только кабаки и карманы откупщиков наполняются вашими избытками, вашими деньгами. А Отечеству один только стыд вы собою причиняете».

Писались такие вещи скорее для себя, поскольку крестьяне журналов не читали. А помещики читали. И прожив долгую жизнь, Болотов успел увидеть результаты своего труда: стала улучшаться структура почв, поднимались молодые леса, клевера радовали глаз проезжего путника, росло число пасек, рыбных водоемов.

Прожил Болотов почти 95 лет. При нем сменилось восемь (!) российских самодержцев. И все его жаловали. Награждали. Оберегали от наговоров и интриг. Всегда принимали с почестями. Нужный был человек.

Рачитель русской земли.

«ЗНАНИЕ — СИЛА» № 8/2015

«Кажется, Россия есть страна, где отношения обоих полов поставлены совершенно навыворот: женщины тут стоят во главе правления, председательствуют в ученых учреждениях, заведывают государственной администрацией и высшею политикой. Здешней стране недостает одной только вещи, а этим татарским красоткам — одного лишь преимущества, именно: чтобы они командовали войсками», — так писал в своих «Мемуарах» известный обожатель прекрасных дам Казанова.

Тот факт, что дама должна быть непременно хороша собой, считался непреложным в тот век. Не блистать умом или особыми способностями, не иметь мало-мальски приличного образования, обладать скверным характером, и даже быть бедной… все не проблема, если природа одарила большими глазами, маленьким носиком, жемчужными зубками. А не одарила, ну.. тогда зачем вообще породила на свет?!

Судьбы двух дочерей графа Романа Илларионовича Воронцова (того, что за жадность был прозван современниками «Роман большой карман») — наглядный пример того, о чем позже скажет Герцен, скажет, правда, лишь об одной из сестер:

«Дашковою русская женская личность, разбуженная петровским разгромом, выходит из своего затворничества, заявляя свою способность, и требует участия в деле государственном, в науке, в преобразовании России — и смело становится рядом с Екатериной».

Кстати говоря, и сама великая императрица, имеющая в истории имидж красавицы, не только ею не была, а даже имела в лице сильно заметную диспропорцию, если не сказать, уродство — неестественно длинный подбородок, который лишь с возрастом был несколько скраден оплывающими щеками. Что же до сестер Воронцовых — Елизаветы и Екатерины, то обе были вызывающе, прямо-таки до неприличия некрасивы. Обе эти бедняжки не только природою были обделены привлекательностью, но не обучены ни грациозно двигаться, ни модно одеваться, ни подбирать украшения.

Они росли без матери, в доме дяди вице-канцлера Михаила Воронцова, которому было не до них. Учились танцам, которые младшая Екатерина на всю жизнь возненавидела, рисованию, верховой езде, языкам, причем Елизавета в результа те этого обучения говорила на смеси из иностранных слов и русского сквернословия, приводя в ужас окружающих и — в недоумение иностранных дипломатов. А ведь будет время, когда именно ее, Елизавету Романовну Воронцову в своих письмах и донесениях послы будут характеризовать как вероятную будущую императрицу всея Руси. Не больше — не меньше. Напомню, что эта «толстушка, топотушка, хохотушка и ругательница» (так однажды отозвался о ней в одном из своих писем Иван Иванович Шувалов) очень понравилась наследнику Петру Федоровичу, который, став императором, объявил ее не только своей фавориткой, но выразил желание в недалеком будущем на ней жениться, отправив жену Екатерину Алексеевну в монастырь. Плохой вкус был у Петра III? А может быть, он в пику времени и нравам не по внешности выбирал себе подругу?!

Было, наверное, в этих плохо воспитанных дурнушках что-то живое, естественное, что-то настоящее.

Много лет спустя выданная императрицей Екатериной за пожилого человека и родившая от него единственную дочь Елизавета Романовна попросит вернувшегося из-за границы Шувалова пристроить дочку в штат фрейлин великой княгини, супруги наследника Павла Петровича. Шувалов поможет: Аннушка Полянская станет одной из любимых фрейлин Марии Федоровны. А Шувалов оставит такое вот любопытное замечание по поводу сестер Воронцовых:

Всегда то она меня раздражала… а чего злился. Была глупенькая, привязчивая девочка, без матери выросшая… И к Петру то привязалась она, как собачонка, глядела преданно, пила с ним вино, а когда увезли императора в Ропшу, рвалась за ним туда, согласная на опалу, на смерть. Понимала ли она тогда будущее.

Всегда мне казалось, что у Лизы вечно туман в голове, но в том может и было ее спасение. А у Катеньки головка всегда была ясная…

Вот это последнее замечание особенно интересно, поскольку речь идет о совсем еще юной девочке.

Дальше Иван Иванович вспоминает, как заболевшую корью Катеньку Воронцову однажды срочно увезли из дворца в деревню, опасаясь, не заразила бы маленького Павла Петровича, и как он, Шувалов, возил ей туда «возами» книги, «вороха газет» и снятые копии с дипломатической переписки ее дяди-канцлера. И Катенька все читала, читала, читала. Вольтер, Монтескье, Буало.

Екатерина Романовна Воронцова, в замужестве Дашкова, оставила любопытные записки о своей жизни, однако, как и «Запискам» императрицы Екатерины, им нельзя доверять, с точки зрения исторических фактов. К сожалению, и подлинник этих мемуаров до сих пор архивистами не обнаружен.

Тем не менее, другого источника, раскрывающего эту удивительную личность, нет. Разве что есть возможность сравнивать некоторые события из описания Екатерины Романовны с тем, как их воспринимали другие. Приведу пример: сама Екатерина Романовна, описывая свой брак с Михаилом Дашковым, пишет о «божьем промысле», о любви с первого взгляда, напускает всякого романтического тумана. А вот секретарь французского посольства де Рюльер рисует поразительную, даже сейчас шокирующую нас сцену. Якобы молодой князь Михаил Дашков, этакий штатный красавчик и известный ловелас, спьяну, должно быть, принялся чересчур вольно увиваться за племянницей вицеканцлера и болтать всякий амурный вздор, скорее всего, даже не воспринимая ее всерьез. Не знал, бедолага, с кем имеет дело! Смущенная девица решительно обратилась к своему дяде и прямо тут же, прилюдно заявила, что вот, де, любезный дядюшка, князь Дашков делает мне честь и просит у вас моей руки.