Николь Лоро - Разделенный город. Забвение в памяти Афин

Но на самом деле между прошлым и настоящим устанавливается сложная диалектика, поскольку это настоящее, с которым так сложно смириться, принимают лишь при условии его перенесения в прошлое: именно так заслуга «возвращения народа», в соответствии с формулировкой, строго говоря, подходящей только Фрасибулу [1107] См., например: Демосфен. О предательском посольстве, 227, 280; Эсхин. О предательском посольстве, 78, 147; Против Ктесифонта, 187 (декрет Архина о Метрооне), 188, 190. , ретроспективно приписывается Клисфену [1108] Исократ. Об упряжке, 26; Ареопагитик, 16. , причем единственное, за что его, как и Фрасибула, восхваляют, – это восстановление демократии – демократии Солона [1109] В «Ареопагитике» фраза «Клисфен, изгнавший тиранов и возвративший народ, восстановил конституцию [Солона]» ( pálin ex arkhēs katéstesen , снова установил в изначальном виде) является двойной ретроспективной проекцией, поскольку сама идея о демократии Солона является «мифом» IV века. Mossé C. Comment s’élabore un mythe politique. . Тем самым осуществляется двойная идеологическая операция: будучи спроецированным на прошлое, демократическое значение действия Фрасибула утрачивает какую-либо релевантность по отношению к настоящему и смягчается, если не сказать затушевывается, тогда как Клисфен – в афинской памяти, как правило, отстраняемый от своей роли основателя демократии [1110] См.: Lévêque P., Vidal-Naquet P. Clisthène l’Athénien. P. 117–122. , – становится приемлемой фигурой в качестве реставратора «демократии Солона» [1111] Детальный анализ этой операции см. в: Loraux N. Clistene e i nuovi caratteri della lotta politica. таким же образом, как Фрасибул был реставратором вполне реальной демократии Перикла. Как если бы настоящее могло быть помыслено только в прошлом, при условии, однако, что прошлое при своем упоминании лишается какого-либо потенциально подрывного значения и может служить назидательным образцом [1112] Именно так в Афинах уже в 412 году функционировала ссылка на Клисфена в поправке, предложенной Клитофонтом и призывавшей próbouloi [членов временной законодательной комиссии. – Примеч. пер. ] рассмотреть «отеческие законы, которые издал Клисфен, когда устанавливал демократию» ( Аристотель. Конституция Афин, 29.3. Пер. С. И. Радцига). . Обезвредить настоящее и далекое прошлое, одно с помощью другого: блестящая операция политической памяти, чьей целью является забвение совсем недавнего прошлого.

Тем не менее это не означает, что traūma недавнего прошлого была окончательно преодолена. Ибо в судебных речах на процессах, которые, несмотря ни на что, были возбуждены, все еще перерабатывали, беспрестанно перерабатывали историю последних десятилетий V века. Но делали это под надзором запрета на память. Что побуждает меня в последний раз вернуться к формулировке, в которой он был озвучен.

Mē mnēsikakeīn : хотя негативная форма сама по себе пытается убедить, что запрет на память де-факто блокировал прошлое, нет никаких сомнений, что это афинским судьям – каждому наедине со своей совестью, как и тогда, когда он приносил клятву не припоминать злосчастья [1113] См. выше главы X (судьи) и V (клятва). , – приходилось в каждом конкретном случае решать в своей gnōmē , представляет ли такой процесс нарушение запрета или нет. Так что, как это ни парадоксально, скорее на припоминании, чем на забвении, – скорее на mnēsikakeīn , чем на негативном предписании mē – необходимо было сфокусироваться. «Вас просят забыть»: высказывание в конечном счете столь же мало осуществимое, что и «вас просят обойти молчанием», подразумевающееся в изъятии конфликтной даты из афинского календаря [1114] См. выше главу VII. или «вас просят закрыть глаза» из знаменитого сна Фрейда [1115] Я имею в виду центральную фразу из сна о мертвом отце, который Фрейд анализирует в «Толковании сновидений». Фрейд З. Толкование сновидений / Пер. с нем. А. М. Боковикова // Фрейд З. Собрание сочинений в 10 т. Т. 2: Толкование сновидений. М.: Фирма СТД, 2004. С. 326. Цит. с неб. изм. .

Поэтому я спрашиваю себя: а что, если единственным следствием блокирования памяти было акцентирование некой памяти – гиперболизированной, но парализованной? Именно так с конца V века афиняне, чтобы лучше контролировать свое совсем недавнее прошлое, не прекращали надзирать за нарративом об этом прошлом. Поэтому, если проанализировать судебные речи, произнесенные в первые два десятилетия IV века, можно было бы составить вполне исчерпывающую типологию вариаций на тему памяти, которые в них встречаются.

Есть речи – такие, как «Против Эратосфена» или «Против Агората» Лисия, – которые открыто борются с забвением [1116] Лисий. Против Эратосфена, 87, 92, 94, 96; Против Агората, 43–44, 48. См. также: Лисий. Речь о том, что не должно уничтожать…, 2. : они взывают к памяти судей, и именно от этой памяти в форме «суждения» ( gnōmē ) о недавних событиях [1117] «Против Эратосфена», 90: покажите, какое суждение ( gnōmēn ) вы имеете о событиях. Почти что призыв голосовать о прошлом. они требуют превратиться в судебное решение ( gnōmē [1118] Там же. 91. ); díkē здесь оказывается заодно с возмездием ( timōría ), и взывание к гневу судей – или по меньшей мере к гневу судей-демократов – считается весьма убедительным аргументом. Как мы видели, есть и такие, что, будучи написанными для кого-то из людей из города, настаивают на необходимости соблюдать верность амнистии. И точно так же на чувство этой верности опирается судебная речь, написанная для племянников Никия, пытавшихся в плохо известных нам обстоятельствах вернуть имущество своего отца, конфискованное демосом [1119] Согласно примечаниям Жерне к этой речи, это дело, скорее всего, не было непосредственно связано со «злосчастьями» города; но те имели место достаточно недавно, чтобы их можно было приводить в качестве решающих аргументов. Lysias. Discours. Vol. 2. Discours XVI–XXXV. Fragments. Paris: Les Belles Lettres, 1926. . И входящее в эту речь рассуждение о памяти, само по себе парадоксальное, заслуживает того, чтобы внимательнее в него вчитаться. Заявив, что « homonoía есть величайшее благо для города», тогда как конфликт ( stásis ) является источником всех зол, оратор добавляет:

Так вы сами считали [ égnōte ] недавно, по возвращении на родину, и правильно было ваше суждение: ибо вы еще помнили тогда о прошлых бедствиях [ éti gàr emémnēsthe tōn gegenēménōn symphorōn ] и молили богов о том, чтобы в городе восстановилось согласие, а не о том, чтобы, из‐за стремления отомстить за прошедшее, город погрузился бы в распри [ tēn mèn pólin stasiásai ], а ораторы быстро разбогатели. А между тем простительнее [ pleíōn syngnōmē ] вспоминать зло [ mnēsikakein ] вскоре по возвращении на родину, когда ваш гнев [ orgē ] еще был свеж [1120] Лисий. Речь о конфискации имущества у Никиева брата, 18–19. Пер. С. И. Соболевского с изм. .