Дмитрий Уваров - Средневековые метательные машины западной Евразии

Арбалетчики составляли и одну из наиболее ценных частей армии Людовика IX во время боев у Дамиетты в 1249–50 гг. (VI крестовый поход), состоявшей из 2500 рыцарей, 5000 арбалетчиков и большого числа простых конных и пеших воинов, по сведениям королевского камергера (шамберлена) Жана Саррасена. Примечательно, что точный учет велся только для рыцарей и арбалетчиков, очевидно, рассматривавшихся как ядро армии. Описавший эту кампанию хронист де Жуэнвиль отмечает, что от арбалетных болтов, в отличие от стрел из лука, не защищали никакие подбитые войлоком кафтаны, надеваемые под кольчуги. Он также говорит об участии «франкских» арбалетчиков в сражениях против мусульманской конницы у Мансуры 8 и 11 февраля 1250 г.: «Когда сарацины видели их вставляющими стопы в стремена своих арбалетов, они обращались в бегство и оставляли нас».

Любопытная информация содержится в счетах Людовика IX, относящихся к его двухлетнему (1250–1252 гг.) пребыванию в Палестине после освобождения из египетского плена. За этот период он потратил на перевозку и содержание войск (кроме своих личных придворных частей) более 450 тыс. ливров (к сожалению, неизвестно, парижских или турских), из них более 39 тыс. было потрачено на конных арбалетчиков и сержантов, почти 60 тыс. — на пеших арбалетчиков и сержантов. В то же время на плотников, минеров, инженеров было потрачено менее 3 тыс. ливров. Столь низкая сумма может объясняться отсутствием крупных осадных кампаний. На фортификационные цели было потрачено более 95 тыс. ливров.

В дальнейшем французские короли за свой счёт держали в Акре особый полк, как личный вклад в крестоносное дело. Известен его состав в 1276 г.: 40 рыцарей, 60 конных сержантов и 400 арбалетчиков.

О значении арбалета свидетельствует и должность магистра арбалетчиков, занимавшая одну из высших ступеней в иерархии ряда западноевропейских дворов (в том числе французского) и рыцарских орденов тамплиеров и госпитальеров.

Лучшими в это время (XIII век) считались арбалеты, сделанные в Арагоне и на Балеарских островах. Вслед за ними шли итальянские — из Флоренции, Лукки, Ареццо, Генуи, Пизы. Их репутация сохранялась и в дальнейшем. В XIV веке к их числу добавилась южнофранцузская Тулуза. Наряду с ремесленными цехами и отдельными ремесмленниками, арбалеты начали изготавливать и централизованные государственные мастерские. Особенно известна французская судоверфь Clos de Galées в Руане, наряду с кораблями изготавливавшая самое различное вооружение, доспехи, арбалеты и спрингалды (эспрингали), не самого высокого качества, но зато в массовом масштабе. Судя по терминологии документов («генуэзские латы», «генуэзские басцинеты») производство на этой верфи (фактически оружейной мануфактуре широкого профиля) ориентировалось на генуэзские образцы. Известен, например, заказ 1384 г. на 200 тысяч арбалетных болтов за 17200 золотых франков (франк был равен турскому ливру), сами арбалеты производились партиями по 200 штук.

Активнейшим образом использовали арбалеты немецкие крестоносцы во время завоевания Прибалтики. 300 арбалетчиков под началом 2 орденских рыцарей составляли гарнизон Пскова, занятого немцами в 1241 г. — впрочем, таким примером может служить практически каждый эпизод. Говоря о войсках Тевтонского и Ливонского орденов, хронисты постоянно употребляют выражение «рыцари и арбалетчики». Документы показывают, что арбалетчики составляли от трети до половины личного состава орденских ополчений. Сам статут Тевтонского ордена предусматривал организацию мастерских по изготовлению арбалетов; в начале XV века число их достигло 18. В это время на складах ордена находились не менее 4500 резервных арбалетов и миллиона болтов.

Напротив, у противостоящих им русских арбалеты были мало распространены, о чем свидетельствует, в частности, следующий фрагмент из «Хроники Ливонии» Генриха (пер. В.И. Матузовой, Е.Л. Назаровой), относящийся к 1206 г.: «X.12… Об осаде замка Гольм королем Вольдемаром Полоцким. Русские же, не знавшие арбалетов, но привычные к стрельбе из лука (Rutheni quoque, qui artem balistariam ignorant, arcuum consuetudinem habentes), бились много дней и ранили многих на стенах; собрав большой костер из бревен, они старались поджечь укрепления, но старания эти были тщетны, а при сборе дров многие из них пали, сраженные арбалетчиками.» В «Летописце Даниила Галицкого» арбалеты («рожанци») упоминаются в качестве вооружения русских только под 1251 г. (поход против ятвягов). Археологические раскопки в южнорусских городах обнаруживают детали арбалетов только с 1230-х гг., причем они были мало распространены (в городах, погибших от монголо-татарского разгрома 1240 г., наконечники арбалетных болтов составляют только 1,5–2% всех наконечников стрел — А.Н. Кирпичников).

В 1249 г. во французском источнике впервые упомянут спрингалд — "balistrarium silvestrarum vel spingardarum" («деревянная баллиста или спингарда») — предположительно торсионная машина. Вероятно, в действительности спрингалды появились между 1220 и 1240 гг. в Италии, как заимствование и развитие арабского «кавс ал-зийар». В последующем они распространились по всей Европе, особенно широко используясь в первой половине XIV века. Уже в 1380-е годы спрингалд был в основном вытеснен легкими пушками, хотя последний известный случай его применения относится к 1431 г., когда оборону швейцарского города Фрибур обеспечивали 18 спрингалдов и 25 пушек. Однако уже в 1391 г. не было работоспособных спрингалдов в Франкфурте-на-Майне, в 1406 г. были отданы на слом спрингалды Монса, «поскольку много лет не находили применения» и т. д. В 1435 г. писец парижской Бастилии специально отметил, что установленные в ней "espringalles" были бронзовыми пушками. Так как спрингалд по существу являлся дальнейшим развитием арбалета, нет оснований отделять его историю от истории арбалетов.

К концу XIII века арбалеты стали одним из основных элементов средневековых полевых армий. Особенно важная роль отводилась арбалетчикам в французской армии — они должны были «размягчать» построения вражеских копейщиков перед решающей атакой французской тяжелой конницы. Именно в этой роли тысячи наёмных арбалетчиков из Италии, Южной Франции и Арагона были задействованы французскими королями в битвах с фламандцами при Куртре (1302 г.), Мон-ан-Певеле (1304 г.) и Касселе (1328 гг.). Поражением при Куртре французы в немалой степени обязаны тому факту, что слишком рано отозвали своих вполне успешных арбалетчиков и бросили конницу в атаку на непрореженную фламандскую фалангу. В последующем этот урок был усвоен: при Мон-ан-Певеле арбалетчикам была отведена главная роль в борьбе с фламандцами, засевшими в вагенбурге; рыцарская конница их подстраховывала, находясь сзади в резерве. Между прочим, французы использовали в этом сражении и два спрингалда. Сначала они действовали успешно, но затем были разрушены сделавшими вылазку ополченцами из Ипра. При Касселе именно обстрел арбалетчиков заставил фламандскую фалангу перейти в наступление и спуститься на равнину с укрепленной позиции на холме, что позволило французской тяжелой коннице охватить её с флангов и разгромить.