Арсений Насонов - Монголы и Русь. История татарской политики на Руси

Никон., 1318.

Вел. Четии Минеи, ноябрь (застал орду у устья Дона); Рог., 1318.

Рог., 1318; Вел. Четии Минеи, ноябрь.

Вел. Четии Минеи, ноябрь. Была ли в этом обвинении доля правды и в какой мере условия могли позволить Михаилу утаить собранную дань, судить трудно. Скорее можно допустить, что Михаилу не удалось собрать всей дани. Бо всяком случае, Михаил пришел из Орды в сопровождении Таинемеря, и с ним были «татарово силны». Московская летопись ничего не говорит о подобном злоупотреблении со стороны тверского князя. Тверской автор летописи и тверской автор «Повести» нисколько не скрывают обвинения, предъявленного Михаилу, по-видимому далекие от мысли, что читатель заподозрит Михаила в этом преступлении. Напомним также, что в 1321 г. в Кашин приехал «Гаянчаръ татаринъ съ жидовиномъ длъжникомъ, много тягости учинили Кашину»; «должник» — это кредитор, заимодавец. Согласно мнению Экземплярского (а вслед зa ним и А. Е. Преснякова), приезд «должника» был вызван долгами Михаила (см. Пресняков , Обр. вел. гос., стр. 132, примеч. 2; Экземплярский , II, 469). Если так, то и Михаилу приходилось в Орде занимать в долг. Ссудные сделки с купцами в Орде были довольно обычным явлением. За их помощью, косвенно, обращался даже сам Узбек. Так, по рассказу Эннувейри (ум. в 1333 г.), когда султан сватал «девушку из рода Чингис-ханова», Узбек предложил египетскому послу внести приданое. «Тот стал извиняться, что при нем нет денег. Тогда он (Узбек) сказал: «мы прикажем купцам ссудить тебя тем, что (следует) внести», и приказал им сделать это.

Он занял 20000 динаров чистым золотом и внес их. Потом он (Узбек) сказал: «необходимо устроить пир, на котором собрались бы хатуни». Он (посол) в другой раз занял денег, говорят 7000 динаров, и устроил пирушку» ( Тиз ., I, 169). Мы знаем также, что, когда Александр Михайлович в 1325 г. возвращался из Орды, с ним были «должници и много бысть тяготы на Низовьской земли» (Новг. I, л.); что в 1371 г. Дмитрий Иванович вернулся ив Орды «съ многыми длъжникы и бышеть отъ него по городомъ тягость данная велика людемъ» (Рог., 6879). В договорных грамотах, наконец, встречаем прямо указание на «долг бесорменьскый» (см. СГГиД, I, № 33, стр. 56).

Ср. Духовную новгородца Климента XIII в.; меновую грамоту 1538 г., где «послухами» являются «бог, Николай Чудотворецъ, апостолы Петр и Павел». ( А. С. Лаппо-Данилевский , Архивные курсы. Очерк русской дипломатии частных актов, II, 1920, стр. 47).

Вел. Четии Минеи, ноябрь; Рог., 1318.

См. «Летопись царей и султанов, современных султану Олджайту: «в 718 г. (5 марта 1318 — 21 февр. 1319 г.) со стороны Дешткипчака дошла молва, что царь Узбек с бесчисленным войском по Дербентской дороге направился в этот край (Иран)… Государь (Абусаид) и эмиры (его) двинулись в Карабаг». Поход кончился поспешным отступлением Узбека ( Τиз ., II, рукоп.); см. Летопись Вассафа: «В середине зимы 718 г. (1318–1319) царевич Узбек появился от границ Саксинских и кипчацних с огромным и бесчисленным войском… прошли через Желевные ворота (Дербент). Охранение этой окраины поручено было (Хулагуидами) эмиру Теремтазу с личной тысячью. Так как племена лезгин — да дарует (нам) Аллах неоднократно победы над ними! — из-за скверных намерений и дурных наклонностей (своих) имели большую связь с той (золотоордынской) стороной, то они ему (Теремтазу) не дали знать о прибытии этой неожиданной армии». Далее читаем об остановке войска Узбека на берегу р. Куры, и затем — о поспешном отступлении из опасения, что войска противника зайдут в тыл ( Тиз ., II, рукоп.).

Вел. Четии Минеи, ноябрь.

Бояре и слуги Михаила («бояре ж его и слуги») подверглись избиению: «а иных изымаше, волочаху нагих, терзающе нещадно… и приведше въ станы своя, оутвердиша и во оковѣхъ» (Вел. Четии Минеи, ноябрь). Часть их (с князем Константином) нашла спасение у «царицы («котории успѣша убѣжати во орду къ царицы со княземъ Константиномъ»), Смерть «Озбяковой царицы» (Боялынь) отмечена в русских летописях под 1323 г.: «царица Овбякова въ ордѣ именем Боялынь умре» (Симеон, л.). О Боялунь (третьей хатуни Узбека), дочери византийского императора, см. подробный рассказ у Ибн Батуты ( Тиз ., I, 294 295) — о ее «состарадательности» и об отношении к прибывшим; ср. в Anaîceta Franciscana, III, 1897, р 519–520, в главе incipit passio fratris Stephani de Hungaria in civitate Sarav Tartar or urn, 301–305: о ее путешествии в Константинополь. Книга Clvezza была мне недоступна: M. de Ciνеlla , Histoire universelle des Missions Franciscaines, trad, de l'italien… par le P. Victor-Bernardin de Rouen, Paris, 1898–1899, t. I, Asie: Tartane (Grande Tartarie, Chine, Perse, Indes, Paptchak, Thibet, Turkectan), 1898.

«Повесть» рассказывает далее, что «самиж князи и бояре в единой вежи бяхоу, пиюще и повѣствующе, ктож какову вину изрек на святого» (ВМЧ, там же). Очевидно, это были те самые «князи низовьские и бояре з городовъ», которые «по повелѣнию Кавгадыеву» прибыли в Орду, когда он готовил осуждение Михаилу в Орде (см. ВМЧ, ноябрь).

Вел. Четии Минеи, ноябрь.

«Древнерусские жития святых как исторический источник», стр. 73–74; и далее: «Увидев брошенное без одежды тело Михаила, Кавгадый «с яростью» обратился к Юрию: ведь он брат тебе старший, все равно, что отец, зачем лежит так его тело? (После убиения Михаила его «вежу» разграбили «Роусь и Татарове», а тело его было брошено «небрежено»: Вел. Четии Миней, ноябрь; А.Н .). После убийства и русские князья с боярами, в одной веже с ордынскими, пили вино и хвастались, какую кто вину выдумал на пострадавшего князя» (там же, стр. 74). Об этом см. выше, примеч. 5.

Никон., 1320: «Князь велики Юрьи Даииловичь Московский приидоша на великое княжение…» «Того же лѣта приходил изъ Орды посолъ Байдера къ великому князю Юрью Даниловичю и много зла учиниша въ Володимери. Того же лѣта князь велики Юрьи Даниловичь посла въ Новъград на столъ брата своего Афанасиа Даниловичя»; ср. Новг. I, Новг. IV лл., 1319 г. Имя Байдара мы встречаем у Ибн Батуты: когда ханша Узбека Баялунь, дочь византийского императора, отправилась в Константинополь, ее провожал «эмир Байдара с 5000 своего войска»; когда они доехали до пограничной, византийской крепости Махтули, «эмир Баядера вернулся со своим войском, а с хатунью поехали лишь ее люди» ( Тиз ., I, 302, 304).

Акад. л.: «Князь Юрьи приеха в Ростовъ, а из Ростова еха в Новъгородъ… Того же лѣта быша златаровѣ в Ростовѣ…» (ср. Воскр., 1320). Следует заметить также, что за год перед тем в Ростов из Твери перевезли тело Кончазы, сестры Узбека и жены великого князя Юрия, где она была похоронена в церкви св. Богородицы (Акад., 1319; Воскр., 1317; Новг. IV, 1319).