Борис Рамм - Папство и Русь в X–XV веках

Болеслав Храбрый, ведя длительную и трудную войну с германским императором Генрихом II, был озабочен благожелательным отношением папской курии к его планам и политическим притязаниям. О связях между Болеславом и Римом в первые годы XI в. сообщают различные источники, хотя и без особых подробностей. [106]Сумев к этому времени уже подчинить своей политике чешских князей во главе с Болеславом, польский Болеслав мечтал и о господстве над обширными и богатыми киевскими землями. В прямой связи с этими целями и стояла, очевидно, миссия епископа Рейнберна, через которого польский князь путем установления семейно-брачных связей пытался добиться влияния на политику древнерусского государства.

Действия Рейнберна, очевидно, выходили за рамки религиозных проблем: они несомненно приобретали политический характер. Соответствуя интересам польского князя, они должны были способствовать успеху его агрессивных планов. Замыслами же о приобщении Руси к католичеству представитель папской церкви бросал вызов официальной политике киевского князя, связанного с Константинополем, и фактически подрывал систему политических и религиозных мероприятий, проведенных Владимиром. [107]

И на этот раз дело кончилось полной неудачей для представителя папы. Арест и заключение в тюрьму епископа, да еще возглавлявшего посольство, было событием, даже в ту пору беспрецедентным. Если изгнание из Киева Адальберта за 50 лет до этого можно было попытаться изобразить как «мученичество за веру» в «языческой стране», то злоключения Рейнберна объяснить так было уже невозможно: в Киевском государстве было официально введено христианство. Даже епископ Титмар не нашел возможным искать оправданий для Рейнберна и ограничился лишь несколькими строками в напыщенно-риторическом стиле, в которых сообщает о смерти незадачливого епископа в тюрьме. [108]

Дипломатическое наступление папства на Русь, имевшее целью вбить клин в отношения Владимира с Византией, оказалось безуспешным. Однако попытки распространить католическое влияние на русских землях не прекращались.

Последствием раскрытия заговора Рейнберна было обострение налаживавшихся уже отношений между польским князем Болеславом и Владимиром. Болеслав заключил мир с германским королем Генрихом II и повернул свое войско на восток Летом 1013 г. он вторгся в пределы Киевского государства, поддерживаемый с юга печенегами, с которыми вступил в сговор. Произведя немалые опустошения, он тем не менее не смог добиться реальных результатов и оказался вынужденным заключить с Владимиром договор о мире и дружбе. Договор был скреплен еще одним брачным союзом двух княжеских домов: Болеслав взял в жены (в четвертом браке) одну из дочерей Владимира.

Но «мир и дружба» с Болеславом Храбрым оказались недолговечными. В 1015 г. умер киевский князь. Болеслав счел создавшиеся новые условия благоприятными для перехода от «мира и дружбы» к вражде и войне. Против Руси образовалась коалиция — Польша, Чехия и римский папа, замыслы которого, выношенные еще при Владимире и позорно провалившиеся при первой попытке их осуществления через Рейнберна, тотчас по смерти старого князя были снова намечены к осуществлению. Обстоятельства, казалось, благоприятствовали их реализации.

Между наследниками Владимира разгорелась жестокая междоусобица. По словам летописи, Святополк говорил: «Изобью всю братию свою и прииму власть русскую един». В борьбе с Ярославом, княжившим в Новгороде, Святополк обратился за помощью к своему тестю Болеславу Храброму, охотно воспользовавшемуся удобным случаем, чтобы приступить к осуществлению давно лелеемых им планов о владычестве над русской землей. Но и Ярослав искал поддержки за границей. Он договаривался о помощи с германским императором Генрихом II, который лишь незадолго до этого закончил длительную войну с польским князем. Болеславу удалось заключить мир с Генрихом, что позволило ему помочь Святополку. В 1018 г. они разбили Ярослава и заняли Киев. В захваченном городе войско Болеслава предавалось грабежу и насилиям. Как рассказывает немецкий хронист, вдова Владимира вместе с девятью дочерьми старого князя была заточена в темницу. [109]

Но киевляне недолго терпели иноземных поработителей. Летопись сообщает о бурном недовольстве, охватившем весь город. Разноязычное войско (в нем были немцы, венгры и поляки) вызвало к себе сильную ненависть. Киевляне вооружились, чем могли, и стали убивать ненавистных иноземных захватчиков, как говорит летопись, «отай» (тайно). Болеслав понял, какую угрозу создает для него этот взрыв народной мести, и предпочел уйти, захватив, однако, немалую добычу.

В источниках нет прямых указаний на попытки захватчиков навязать католицизм русскому населению. Тем не менее вряд ли можно сомневаться в том, что такие попытки имели место и что состоявшие при войске и дворе Болеслава католические монахи и епископы бездействовали. Сохранилось известие о том, что спустя три года после бегства Болеслава Храброго из Киева он добивался у папы Бенедикта VIII назначения особого «епископа для Руси», в качестве которого был послан некий Алексей — болгарин. [110]

Стремясь внушить представление, будто издревле существовали прочные связи римской церкви с русским народом, католическая пропаганда пустила в ход легенды, в которых настойчиво проводится идея об особых успехах католических миссионеров на Руси. К числу таких легенд относится рассказ о латинском архиепископе, монахе Бруно, якобы явившемся в самом начале XI в. в сопровождении 11 монахов в Литву и на Русь для миссионерской деятельности. Успехи его деятельности по насаждению католицизма изображаются в католической литературе столь значительными, что многие из этих авторов называют его «апостолом русским». [111]О Бруно, являвшемся отпрыском знатного рода графов Кверфуртских и принявшем при пострижении в монахи имя Бонифация, католическая легенда рассказывает, что он, будучи учеником св. Ромуальда, получил папское благословение на миссионерскую деятельность, посвящение в сан «архиепископа язычников» ( gentium ) и отправился на Русь. Здесь он якобы проповедовал христианство с целью обратить «царя руссов» (?). «Чудесами», которые ему приписываются, он так воздействовал на своих слушателей, что те, во главе со своим царем, «бросились к его ногам и настоятельно просили о крещении, которое тут же и было произведено». К этому добавляется, что брат царя умертвил миссионера, и таким образом тот принял мученическую смерть, тем самым заслужив право быть причисленным к лику святых. [112]

Рассказ этот полон противоречий и очевидно, просто вымышлен: с одной стороны, легенда изображает энтузиазм всех слушавших проповедь миссионера, а с другой — здесь же говорится о таком возмущении против него, что дело кончилось его убийством. Уже очень давно этот рассказ во всей научной литературе лишен какого бы то ни было признания. И хотя подобное же сообщение о миссии Бруно на Руси и в Литве, где он якобы был умерщвлен, имеется и в Кведлинбургских анналах, [113]тем не менее его следует считать опровергнутым.