Борис Рамм - Папство и Русь в X–XV веках

Еще 100 лет тому назад русским исследователем Гильфердингом было обнаружено письмо Бруно к германскому королю Генриху II, в котором Бруно ни единым словом не упоминает о своей миссионерской деятельности на Руси, хотя обстоятельно рассказывает о своем пребывании в Киеве, по пути к печенегам, среди которых он действительно пытался распространять христианство. [114]Позднее он отправился с 18 спутниками в страну пруссов, где их убили 14 февраля 1009 г. Возможно, что Петр Дамиани или Кведлинбургский летописец просто перепутал Русь и Пруссию ( Ruscia — Pruscia ) и таким образом положил начало легенде о «русском апостоле первомученике», противоречащей исторической действительности.

На Руси в первой половине XI в. постепенно укреплялась православная (греко-византийская) церковь, все более сраставшаяся с феодально-княжеской верхушкой. Но именно поэтому в народе христианская вера распространялась медленно, а народные выступления против феодального угнетения переплетались с открытой оппозицией церкви. Если православная церковь встречала в народе временами открытую оппозицию, то тем более не могла добиться никакого признания на Руси церковь католическая, поскольку ее распространение на Руси связывалось с определенными политическими планами папства и некоторых западных государств.

Необходимо также учесть, что на протяжении первой половины XI в., после Сильвестра II, папство пришло в совершенный упадок, в конце этого периода превратившись снова в орудие политики германских императоров. Римский престол сделался предметом купли-продажи, особенно при Бенедикте IX (1033–1048 гг.). Политика римской курии потеряла всякое самостоятельное значение. Льва IX даже называли «немецким папой». В этих условиях папство не могло всерьез думать об укреплении своих позиций на востоке, где попытки германской, а вместе с тем и римско-католической экспансии натолкнулись на столь серьезное противодействие, что ее пришлось временно приостановить.

В римской курии отчетливо сознавали, какую роль играла Киевская Русь среди славянских народов и в православной церкви. По размерам своей территории, по многочисленности населения, по огромным материальным ресурсам, которыми владела русская земля, эта роль была неизмеримо велика. Даже Византия, сохранявшая формальное церковное первенство, уступала Руси в реальном соотношении сил, и в этом отдавали себе отчет римские политики, не расстававшиеся с идеей утверждения католической церкви на русских землях.

Это сказалось и в событиях 1054 г., имевших большое значение в истории отношений восточной и западной христианских церквей. Современная наука освободилась от ненаучной церковной точки зрения на эти события, приведшие к окончательному разделению церквей, как на события, вызванные лишь религиозными догматическими и обрядовыми спорами или объясняемые строптивым характером деятелей той или другой стороны. [115]Такая наивная трактовка процессов и событий большого исторического значения в наши дни встречается лишь в популярных и поверхностных изложениях церковной истории.

Современные буржуазные историки должны были признать, что основные причины «разделения церквей» следует искать в плоскости политической и дипломатической истории, а не в церковно-культовых и догматических распрях. [116]Однако именно в этих распрях и в особенностях характера действующих лиц — Гумберта и Керуллария — ищут объяснения событий 1054 г. авторы статей, опубликованных в сборниках, изданных недавно по случаю 900-летия разделения церквей, [117]а также авторы нескольких специальных статей и монографий. [118]

В действительности главную роль в событиях 1053–1054 гг. играли, конечно, соображения политические.

Папа Лев IX отправил своих послов в Константинополь, еще находясь в норманском плену в Беневенте после своего поражения при Чивита 18 июня 1053 г. Очевидно, в Византии он искал союзника для продолжения и усиления той борьбы, которую вел с норманнами за южную Италию. [119]Требование (скорее просьба) признать за римской церковью владения в южной Италии и «вернуть апостолическому престолу все, что некогда ему было поднесено в дар Константином», выдвинутое папской курией, имело характер чисто политический. Папе было важно выступить во всеоружии феодальных «прав», в качестве сюзерена спорных земель, и признание этих прав греческим императором имело для него огромное значение. С другой стороны, чрезвычайно соблазнительной представлялась римской курии перспектива привлечь к общей борьбе против норманнов греческого императора. Одновременно принимались меры и к тому, чтобы сделать союзником папы в борьбе против норманнов и германского императора Генриха III. По-видимому, осуществление именно этого плана трехстороннего союза против общего врага (поскольку норманны, захватившие южную Италию, Сицилию и ряд других островов, угрожали владениям не только папы, но и обеих империй) являлось главной задачей посольства кардинала Гумберта, отправленного папой в Константинополь.

Важно было также добиться признания папских прав на « dominium temporale » (светскую власть), так как лишь при таком признании папа мог на равном положении со своими партнерами принять участие в этом тройственном союзе. Большое политическое значение, какое приобрел вопрос о признании « dominium temporale » за римским престолом, и делало Гумберта столь непреклонным в своих требованиях, столь резким и просто грубым в последовавших переговорах в Константинополе. Сыграли свою роль и личные особенности кардинала. Достаточно прочесть письмо, которое он адресовал Никите Пекторату, монаху Студитского монастыря, выступившему с полемическим посланием о заблуждениях латинской церкви, чтобы в этом убедиться: «Ты забыл свои келейные обязанности и, водимый собственной волей и похотью, страшно залаял на святую римскую апостолическую церковь, на соборы всех святых отцов. Будучи глупее осла, ты покушался сокрушить чело Льва (папы Льва IX)…Ты не пресвитер, а застаревший во зле, проклятый столетний ребенок. Тебя можно принять скорее за Эпикура, чем за монаха. Не в монастыре тебе находиться, а в амфитеатре или же в лупанарии [120](римский публичный дом, — Б.Р .)… Замолчи, пес, прикуси, нечестивец, свой собачий язык!.. Ты не понимаешь того, что говоришь, ни того, что утверждаешь. Ты глуп, а считаешь себя умнее семи мудрецов… Научись же, по крайней мере, когда-нибудь молчать, если ты никогда не научился говорить!» [121]

Другие дошедшие до нас послания представителей латинской церкви также изобилуют подобными «красотами» эпистолярного стиля. Не свободны от резких выпадов и писания константинопольского патриарха Михаила Керуллария, также крайне властного и высокомерного князя церкви. Ему приписывают даже угрозу, обращенную к византийскому императору Исааку Комнену, лишить его престола: «Я тебя создал, я тебя и уничтожу», говорил он императору. [122]Столкновение таких двух иерархов, как Гумберт и Керулларий, из которых ни один не обладал ни политической гибкостью или тактом, ни готовностью идти на уступки, неизбежно должно было привести к разрыву, тем более, что обоим свойственно было высокомерие и чванливость.