Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Цвета на гербах Галицко-Волынской Руси — Перемышльской земли и Червонной Руси, — зафиксированные в описаниях источников XV–XVI вв. (золотой орел на красном или голубом поле), совпадают с описанием цветов знаков орлов, которые, согласно трактату Псевдо-Кодина, соответствовали чину севастократора — золотой, красный и голубой.

Несомненно, брак с византийской принцессой и получение высокого придворного титула повышали ранг Галицко-Волынской Руси и ее правителя в византийской иерархии государств, где Руси в целом традиционно отводилось весьма скромное место. [2185] Изучению этого вопроса посвящен ряд специальных исследований, среди которых отметим работы Г.А. Острогорского и И.П. Медведева: Ostrogorsky G . 1) The Byzantine emperor and the hierarchical world order // The Slavonic and East European Review. T. 35. London, 1956; 2) Русь и византийская иерархия государств // XIII Международный конгресс исторических наук. М., 1970; Медведев И.П . Империя и суверенитет в средние века (на примере истории Византии и некоторых сопредельных государств) // Проблемы истории международных отношений: Сб. ст. памяти акад. Е.В. Тарле. Л., 1972.

На протяжении многих веков в византийских источниках преобладающим определением в отношении ранга русских князей является титул «архонт» (αρχών), который, судя по сфрагистическим материалам, принимали и сами русские князья. [2186] Литаврин Г.Г., Янин В.Л. Некоторые проблемы русско-византийских отношений в IX–XV вв. // ИСССР. 1970. № 4. С. 48–50. Более полный обзор случаев употребления по отношению к русским князьям терминов αρχών и αρχόντισσα в произведениях византийских авторов, а также в греческих легендах древнерусских княжеских печатей см.: Бибиков М.В . Byzantinorossica. Свод византийских свидетельств о Руси. М., 2004. С. 522–526. Этот греческий термин был чрезвычайно широко распространен в византийской общественно-политической практике и применялся как в отношении иноземных правителей (болгарских царей и сербских жупанов, русских князей, правителей Венгрии, вождей кочевников и проч.), так и высших должностных лиц в самой империи (начальников провинций, воинских подразделений, административных учреждений и проч.). [2187] Ferluga J. Archon. Ein Beitrag zur Untersuchung der züdslawischen Herrschertitel im 9. und 10. Jh. im Lichte der byzantinischen Quellen // Tradition als historische Kraft. Berlin; New York, 1982; Koder J . Zu den Archontes der Slaven in De administrando imperio, 29.106–115 // Wiener slavistischen Jahrbuch. Bd. 29. Wien, 1983.

Из трактата Псевдо-Кодина явствует, что «архонтами» в Византии признавались обладатели любого из чинов описанной им иерархической лестницы — от первого до восьмидесятого; при этом большая их часть (чины с четвертого по сорок девятый) относилась к «первому разряду архонтов» (ἡπρώτη τάξις τῳ̑ν ἀρχόντων), пользовавшемуся особыми привилегиями. [2188] Pseudo-Kodinos . Traité des offices. P. 210.

По-видимому, титул «архонт» русских князей может быть соотнесен с любым из чинов имперской «табели о рангах». Тем не менее в отношении некоторых «архонтов» Руси можно сделать определенные уточнения.

Можно говорить, например, о сравнительно более высоком положении киевского князя Владимира Святославича (980–1015), женатого на византийской принцессе Анне. Этот вывод как будто подтверждается данными древнерусских и византийских памятников. Киевский митрополит Иларион (середина XI в.), именуя Владимира и некоторых других русских князей «владыками», по-видимому, употреблял это выражение как славянский эквивалент греческого термина «деспот» (δεσπότης). [2189] Поппэ А . Русско-византийские церковно-политические отношения в середине XI в. // ИСССР. 1970. № 3. С. 119. Подобное словоупотребление вообще типично для переводных произведений древнерусской литературы XI–XIV вв. См.: СлДРЯз XI–XIV вв. Т. I. М., 1988. С. 439. А греческий автор составленного в XIII–XIV вв. «Повествования о крещении Руси» (называемого «Хроникой Анонима Бандури» — по имени первого издателя, напечатавшего один из списков памятника в 1711 г.) именует князя Владимира «великим архонтом» (μέγας ἄρχων), «великим королем» (μέγας ῥη̑γας) и «самодержцем» (ημών αύδέντα). [2190] Regel W . Analecta Byzantino-Russica. St. Petersburg, 1891–1898. P. 45–47, 49.

В последующем, однако, статус русских князей в понимании византийцев заметно понизился: в XIV в. греческие авторы приписывали правителям Руси более скромный титул трапезита (τραπέζης, ὁ ἐπὶ) византийского императора, который может соответствовать, очевидно, чину стольника в Московском государстве. По преданию, помещенному в «Ромейской истории» Никифора Григоры (ок. 1291 — ок. 1361), некий русский «архонт», подобно многим другим искавший милости императора, был удостоен чина трапезита, и произошло это еще в незапамятные времена Константина Великого. [2191] Nicephori Gregorae Byzantina historiae… / Ed. L. Schopen. Bonnae, 1829. Vol. I. P. 239. Русский перевод см.: Никифор Григора. Римская история, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами / Пер. с греч. С.П. Кондратьева. СПб., 1862. С. 230–231.

В более распространенном виде это предание представлено в так называемом Гейдельбергском кодексе (Cod. Heidelb. Palat. gr. 129), содержащем заметки, выполненные рукой Никифора Григоры и являющиеся эксцерптом неизвестного сочинения другого византийского ученого-энциклопедиста Максима Плануда (ок. 1255 — ок. 1305). Здесь рассказывается, что еще во времена Августа «архонт росов» в знак особого благоволения императора был почтен титулом трапезита. И поэтому, когда к «царю Андронику Палеологу» — Андронику II (1282–1328) или Андронику III (1328–1341) — прибыл «какой-то посол от росов», то, приветствуя императора «от имени своего повелителя», он именовал последнего: «царь росов, а твоего священного величества трапезит» (ὁ βασιλεύς τω̑ν Ῥὼς ὁ ἐπὶ τη̑ς τραπέζης τη̑ς ἁγίας βασιλείας σου). [2192] Ševčenko I. Some Autographs of Nicephorus Gregoras // ЗРВИ. Књ. 8. Београд, 1963–1964. С. 447–450.

Титул трапезита императора, упоминающийся в приведенных известиях, по-видимому, может быть сопоставлен с чином доместик трапезы (δομέστικος τη̑ς τραπέζης), занимающим двадцатое место в списке Псевдо-Кодина; в обязанности доместика трапезы входило прислуживать императору за столом и ранжировать гостей по достоинству на парадных обедах. [2193] Pseudo-Kodinos . Traité des offices. P. 138, 157, 178, 207, 210, 218, 237, 272.

Нетрудно заметить, что положение русских князей сообразно византийской «табели о рангах» напрямую зависело от их родственных отношений с императорами: чем ближе была степень родства, тем выше придворный чин. Помимо уже отмеченного случая с киевским князем Владимиром Святославичем, высший придворный титул встречается в источниках по случаю еще одного русско-византийского династического брака. Так, по сведениям Георгия Сфраидзи, титул деспотиня (δέσποινα) носила старшая дочь московского великого князя Василия I (1389–1425) Анна, вышедшая ок. 1414 г. замуж за наследника византийского престола Иоанна Палеолога, будущего императора Иоанна VIII (1425–1448). [2194] Giorgio Sfranze . Cronaca / Ed. R. Maisano. (Corpus fontium historiae Byzantinae. Vol. XXIX). Roma, 1990. P. 12. А самого Василия I византийские источники именуют «великим королем» (μέγας ῥη̑γας) и «аудентом (то есть самодержцем) Московским» (αὐδένιης Μοσχοβίου). [2195] Die byzantinischen Kleinchroniken / Hrsg von P. Schreiner. (Corpus fontium historiae Byzantinae. Vol. XII). Bd. I. Wien, 1975. S. 627. Nr. 93/4.