Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Ссылка на русский обычай, повторно звучащая в сравнительно коротком летописном сообщении, на этот раз, действительно, имеет отношение к облачению Даниила. Бела деликатно намекает ему, что на посольский прием следовало бы прийти, одевшись по «русскому обычаю своих отцов». Галицко-волынский князь принимает упрек венгерского короля и соглашается немедленно исполнить его пожелание, переодевшись в предложенное ему другое платье, очевидно еще до окончания посольского приема. Летописец говорит об этом так:

Рече емоу (Даниилу. — А.М .) король: «Не взялъ быхъ тысяще серебра за то, оже еси пришелъ обычаемь Роускимь отцовъ своихъ». И просися (Даниил. — А.М .) оу него (короля Белы. — А.М .) въ стань, зане знои бе великъ дне того. Онъ же (Бела. — А.М .) я и (Даниила. — А.М .) за роукоу, и веде его в полатоу свою, и самъ соволочашеть его, и облачашеть и во порты свое. И такоу честь творяшеть емоу. [2206] ПСРЛ. Т. II. Стб. 814–815.

Объяснение приведенного свидетельства Галицко-Волынской летописи вызвало немалые затруднения у историков, весьма затемнивших его смысл своими неудачными толкованиями. В понимании С.М. Соловьева, во время переговоров Бела почему-то пожелал сменить свой собственный костюм, обратившись за помощью к Даниилу: «когда король попросился у него в стан, то Даниил ввел его в свою палатку». [2207] Соловьев С.М . История России с древнейших времен. Т. 4. С. 502. Столь же неадекватно передается историками смысл обращения венгерского короля к русскому князю. Согласно Н.И. Костомарову, Бела, придя в восторг от появления перед ним блистательного Даниила, воскликнул: «Твой приезд, по обычаю русских князей, дороже мне тысячи серебра». [2208] Костомаров Н.И . Русская история в жизнеописаниях… Кн. I. С. 218. Примерно также понимал обращение короля к Даниилу И.П. Крипякевич: «Менее дорога мне и тысяча серебра, нежели то, что ты приехал по русскому обычаю своих отцов». [2209] «Менше варта мені и тисяча срібла, ніж те, що ти приїхав руським звичаєм своїх батьків» ( Крипякевич І.П . Галицько-Волинське князівство. Львів, 1999. С. 180). Такого же понимания придерживаются и некоторые новейшие авторы, полагая, что Бела «похвалил» Даниила за приверженность русскому обычаю, после чего сам отправился переодеваться в другую одежду. [2210] Ричка В.М . «Київ — другий Єрусалим» (з історії політичної думки середньовічної Русі). Київ, 2005. С. 236.

На самом же деле слова Белы, обращенные к Даниилу, выражают недовольство по поводу внешнего вида князя, в чем король усматривал не только нарушение дипломатического этикета, но и «русского обычая». Правда, свое недовольство Бела высказывает в весьма учтивой форме: «Я отказался бы от тысячи серебра, — говорит король, — лишь бы ты пришел [сообразно] русскому обычаю своих отцов». Услышав это, Даниил тотчас под предлогом сильного зноя попросился отлучиться в королевский стан, чтобы сменить свою одежду. [2211] Наиболее точный перевод приведенного летописного сообщения на современный русский язык, с нашей точки зрения, предложен О.П. Лихачевой: «И сказал Даниилу король: "Л отказался бы от тысячи серебра, лишь бы ты пришел, — по русскому обычаю своих отцов". Даниил попросился у него в стан, потому что был сильный зной в тот день. Король взял его за руку, и ввел в свою палатку, и сам его раздел и одел в свои одежды, такую честь оказал он ему» (Галицко-Волынская летопись / Подг. текста, пер. и коммент. О.П. Лихачевой // БЛДР. Т. 5. СПб., 1997. С. 263). Ср. переводы на украинский язык Т. Кострубы и Л.Е. Махновца: Галицько-Волинський літопис / Переклав і пояснив Т. Коструба. Ч. II. Львів, 1936. (Українська бібліотека. Ч. 44). С. 38; Літопис Руський: За Іпатським списком переклав Л. Махновець. Київ, 1989. С. 408–409.

Что же так обеспокоило венгерского короля и немецких послов в облике галицко-волынского князя, что в его костюме, выражаясь современным языком, так не соответствовало дипломатическому протоколу, а вместе с тем и «русскому обычаю»? Конечно же, это — царские атрибуты, которыми украсил себя Даниил, главным среди которым был, по-видимому, бросавшийся в глаза роскошный «кожух», сшитый из «оловира Грецького».

Выражение оловир следует отнести к числу чрезвычайно редких. Оно встречается только в Галицко-Волынской летописи и, насколько нам известно, не зафиксировано в других памятниках письменности Древней Руси. Вслед за И.И. Срезневским его переводят обычно как «шелковая, затканная золотом ткань». [2212] Срезневский И.И . Мат-лы для словаря древнерусского языка: В 3 т. Т. II. М., 2003. Стб. 661. См. также: Пашуто В.Т . Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. 172; Галицко-Волынская летопись. С. 282. Этот перевод, однако, нельзя признать в достаточной степени точным. Он не отражает важнейшей, на наш взгляд, смысловой составляющей понятия «оловир» как одного из видов греческого пурпура.

Др. — русск. оловиръ , судя по всему, образовано от ср. — греч. ὁλόβηρον. [2213] Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. Т. II. М., 1959. С. 647; Фасмер М . Этимологический словарь русского языка. Т. III. СПб., 1996. С. 135. Зафиксированная в византийских памятниках форма ὁλόβηρον (ὁλό-βηρος) употребляется в значении «истинный пурпур»; в форме holoverus «истинный пурпур» это выражение известно также в латинских средневековых текстах. [2214] Sophocles E.A . Greek lexicon of the Roman and Byzantine periods. Hildesheim; Zürich; New York, 2005. P. 801. См. также: Du Cange Ch . 1) Glossarium ad Scriptores mediae et infimae Latinitatis. T. II. Frankfurt-am-Main, 1710. Col. 846–847; 2) Glossarium ad Scriptores mediae a infimae Graecitatis, auctore Carolo Du Fresne, Domino du Cange Effigies recens cum vetere editione anni 1688 prorsus congruens. Vratislaviae, 1891. Col. 204. Греко-латинский термин оловир (ὁλόβηρον) или головер (holoverus) образован путем сложения двух основ, восходящих к греч. ὅλος «целый» и лат. verus «истинный». Ввиду этого более правильным следует признать определение, для др. — русск. оловиръ , предложенное в «Словаре русского языка XI–XVII вв.»: «Оловиръ — драгоценная ткань (ср. греч. ὁλόβηρον "из чистого пурпура")». [2215] СлРЯз XI–XVII вв. Вып. 12. М., 1987. С. 359.

Византийские источники прямо свидетельствуют о том, что термин оловир ( головер ) имеет отношение к особой «царской» окраске шелковой ткани, многократно увеличивавшей ее значение и стоимость. Окрашенную таким образом ткань нельзя приравнивать к обычному шелку. По сообщению Прокопия Кесарийского (Тайная история. XXV. 21), Петр Варсима, занимавший в середине VI в. должность комита священных щедрот, в нарушение всяких правил наладил открытую торговлю шелком различных видов и продавал