Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Встретиться с русским автором «Повести о взятии Царьграда Фрягами» Конрад фон Крозиг мог во время затянувшейся на многие месяцы осады Константинополя в 1203–1204 гг. Среди предоставленных им сведений был, очевидно, и рассказ о бегстве царевича Алексея к королю Филиппу, сопровождающийся подробностями, не встречающимися более ни в одном известном ныне источнике.

Для древнерусского автора история Четвертого Крестового похода начинается с того, как «царевич Алексей Исакович», подстрекаемый свергнутым с престола отцом, бежит к «немецкому цесарю» Филиппу, мужу своей родной сестры Ирины, и просит помочь завоевать византийский престол. Король обращается за советом к папе, и вместе они решают направить войска фрягов к Константинополю, чтобы лишить трона узурпатора Алексея III, дядю царевича Алексея. [2593] ПСРЛ. Т. III. С. 46.

Только со слов лица, близкого ко двору короля Филиппа, русский писатель мог узнать о том, каким образом царевичу Алексею удалось обмануть императорских стражников и бежать из Константинополя. Своими сподвижниками он был тайно приведен на корабль и посажен в бочку, имевшую с одного конца — там, где сидел царевич — три дна, а с другого конца — где затычка — была налита вода. Стража повсюду искала беглеца, повыбивала из бочек затычки, но, убедившись, что из них льется вода, осталась ни с чем. [2594] Там же. С. 46. Ни один византийский или западноевропейский источник не приводит таких деталей.

Весьма примечательна еще одна особенность «Повести о взятии Царьграда Фрягами» — то, как ее автор показывает роль византийцев в катастрофе 1204 г. С.И. Лучицкая считает нескрываемое автором критическое отношение к правителям империи «самой парадоксальной чертой древнерусского памятника». [2595] Лучицкая С.И . Четвертый Крестовый поход глазами русского современника. С. 121.

Строго говоря, обличительный пафос древнерусского книжника имеет четко выраженный адресный характер. Он направлен прежде всего против царевича Алексея, на которого возлагается вся ответственность за падение столицы империи, а его отец Исаак старательно выводится из-под удара.

Согласно повести, цесарь Исаак глубоко сожалеет о разорении храмов и монастырей, к которому византийцы должны прибегнуть, чтобы уплатить контрибуцию, обещанную крестоносцам царевичем Алексеем. Не выдержав душевных страданий, причиняемых безрассудными действиями сына, Исаак умирает. Тогда возмущение против его сына охватывает всех жителей Константинополя, и они поднимают восстание, ставя в вину незадачливому правителю «зажъжение градное и пограбление монастырское». Убоявшись народного гнева, новый император Алексей IV попытался тайно ввести в город войска латинян, за что был свергнут с престола. Следующим императором стал Мурчуфл (Алексей V). [2596] ПСРЛ. Т. III. С. 47–49.

Свое негативное восприятие Алексея IV древнерусский автор проявляет и в подчеркнуто положительном отношении к его убийце Мурчуфлу, мужественно возглавившему оборону города. В своих взглядах русский писатель полностью расходится с западноевропейскими хронистами, для которых Мурчуфл — лишь преступный узурпатор и подлый убийца. [2597] Лучицкая С.И. Четвертый Крестовый поход глазами русского современника. С. 121–122.

Негативное отношение к «Алексею Исаковичу» чувствуется в повести уже с первых страниц — в том, как автор изображает историю бегства из Константинополя будущего царя, упрятанного в бочку с водой. Никита Хониат, которому, возможно, были известны подлинные обстоятельства побега, щадит самолюбие Алексея, говорит, что царевич «остриг себе волосы в кружок, нарядился в латинскую одежду и смешался с толпой»; в таком виде он прибыл на пизанский корабль, с владельцем которого был в сговоре. [2598] Никита Хониат . История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина. Т. II / Пер. под ред. проф. Н.В. Чельцова. СПб., 1862. С. 268.

Подчеркнуто негативное отношение к Алексею IV и стремление обелить его отца Исаака II — еще один важный след «немецкого влияния», испытанного древнерусским автором «Повести о взятии Царьграда Фрягами». Этот след непосредственно ведет нас ко двору короля Филиппа Швабского.

Древнерусский книжник в точности воспроизводит ту личную неприязнь и даже полное отчуждение, которое в конце жизни испытывала к Алексею его сестра королева Ирина-Мария, жена Филиппа и дочь Исаака II. По-видимому, считая своего брата виновником гибели отца и потери греками Константинополя, она исключила его из списка своих греческих родственников, вечное поминовение которых было завещано Шпейерскому собору, в то время как память об отце, василевсе Исааке, была внесена в этот список. [2599] Kalendarium necrologicum canonicorum spirensium recentius // Fontes rerum Germanicarum / Hrsg. von J.F. Boehmer. T. IV. Stuttgart, 1868. P. 323–325. Подробнее см. в главе 22 настоящей работы.

Все отмеченные особенности «Повести о взятии Царьграда Фрягами» позволяют нам сделать вывод, что этот памятник мог быть создан лицом, входившим в ближайшее окружение галицко-волынского князя Романа Мстиславича и его жены, греческой царевны Евфросинии, родной сестры германской королевы Ирины-Марии. Таким лицом мог быть только боярин Добрыня Ядрейкович, несколько лет проведший в Константинополе, а затем вернувшийся в Новгород и ставший архиепископом Антонием.

Сведения русских и западноевропейских источников о попытке Романа Даниловича овладеть престолом австрийских герцогов — Главные претенденты на австрийский престол и их родство с Бабенбергами — Евфросиния Галицкая и австрийская герцогиня Феодора

од 6762 (1254) г. в Галицко-Волынской летописи помещен рассказ об участии Даниила Галицкого в борьбе за «австрийское наследство». По словам летописи, венгерский король Бела IV (1235–1270) прислал к Даниилу своих послов с предложением выдать за его сына Романа вдовствующую австрийскую герцогиню Гертруду, вместе с которой Роман Данилович получит и все австрийские земли:

посла (король Бела. — А.М .) к Данилови, рекыи, пошли ми сна Романа, да вдам за нь сестроу герциковоу и вдамъ емоу землю Немецкую. [2600] ПСРЛ. Т. II. М., 1998. Стб. 821.

Даниил Романович с готовностью принял предложение короля и отправил к нему своего сына Романа, после чего Бела вместе с Романом выехал в Австрию и устроил обещанное бракосочетание: «еха (Бела. — А.М .) в Немце с Романом и да сестру герцюковоу за Романа». [2601] Там же.