Наум Застенкер - Баварская советская республика

События в Мангейме закончились “соглашением” независимых и правых социал-демократов. Объявленная советская республика признавалась “несуществующей”, революционный совет распускался, занятые здания освобождались и возвращалось обратно оружие, попавшее к рабочим. Взамен этого независимые и коммунисты получали расширенное число мест в рабочем совете и его исполкоме.

В Штутгарте (Вюртемберг) социал-демократическое правительство поспешило запретить демонстрации в виду большого возбуждения в массах. {77}

Открывшийся 25 февраля в Мюнхене так называемый съезд советов работал в обстановке бурных требований со стороны революционных рабочих перехода всей власти к советам и провозглашения советской республики. В уличных демонстрациях и собраниях, где все больше начала выявляться руководящая роль коммунистов, принимались требования и предложения съезду советов о взятии власти. Вместе с тем буржуазная и социал-демократическая белогвардейщина свирепо избивала рабочих и революционных солдат, попадавшихся в руки реакционных воинских частей.

Коммунистическая партийная организация и в первый период после роспуска ландтага не была свободна от ряда своих прежних неправильных установок. Недооценка предательского поведения “левых” социал-демократов привела партийную организацию к совершенно ложной оценке сущности наступающего кризиса и сосредоточения власти в руках Центрального совета. Орган коммунистической партии “Мюнхенское красное знамя” писал после убийства Эйснера: “Пролетариат Мюнхена и других баварских городов взял политическую власть, диктатуру пролетариата против внутренних и внешних врагов...” [4]

“В период съезда советов орган компартии заявил, что Бавария находится накануне и даже в процессе социальной революции, когда пролетариат завоевал уже политическую власть и стоит перед задачей сделать ее рычагом и экономического освобождения” [5].

Представитель компартии, ее руководитель Макс Левин вошел после убийства Эйснера в комитет действия, образованный из правых социал-демократов, независимых и коммунистов и представителей исполкомов советов. И в этом случае компартия Баварии не поняла предательского маневрирования социал-демократов большинства и независимых, не поняла, что вопрос об установлении диктатуры пролетариата требует раньше всего окончательного отмежевания от социал-демократии, которая всеми силами стремится свернуть пролетариат с пути борьбы за советскую республику.

Непонимание коммунистической партией решающего {78} значения единого и безраздельного руководства развертывающейся революцией явилось роковой ошибкой, оказавшей влияние на весь ход революции. Вместе с анархистами и отдельными “левыми” социал-демократами коммунисты требовали от съезда советов взятия власти и провозглашения советской республики.

Правда, иллюзии и заблуждения были быстро рассеяны поведением социал-демократического большинства съезда советов, и представители компартии вскоре же вынуждены были уйти из комитета действия. Но эти неверные установки не могли не отразиться на работе партии в массах и на быстроте разоблачения независимых социал-демократов, как и социал-демократии вообще.

Характерным в этом отношении примером является тот факт, что когда 25 февраля перед съездом советов появилась демонстрация рабочих, требующая вооружения пролетариата, руководитель компартии Левин призвал демонстрантов разойтись и, как писало коммунистическое “Мюнхенское красное знамя”, “поручился лично за немедленное проведение вооружения, хотя он являлся только членом Центрального совета и должен был подчиниться его большинству” [6].

Съезд советов, состоявший в своем значительном большинстве из правых социал-демократов, независимых и буржуазно-кулацких элементов, вместо провозглашения советской власти занялся “разработкой основ новой конституции” и поисками способов совмещения советов с буржуазным парламентом, чтобы, успокоив таким путем рабочий класс, оставить неприкосновенной буржуазную государственную машину. Докладчик, социал-демократ Левенфельд объявлял себя “представителем советской идеи” и в то же время “врагом советской диктатуры”.

Выступавший с докладом Левин разоблачил этого “носителя” советской идеи.

Выступления коммунистов, грозившие разоблачить всю фальшь и лицемерие большинства конгресса, только ускорили стряпанье социал-демократического варева из буржуазного ландтага и советов. При намечении нового комитета действия коммунистов не включили, так же как и в Центральный совет. {79} Вслед за тем съезд большинством 234 голосов против 70 отклонил предложение коммунистов, поддержанное представителями революционного рабочего совета и анархистами, о передаче всей власти советам и утвердил 280 голосами против 13 предложение социал-демократов об исключении коммунистов из Центрального совета. Представителям компартии осталось заявить, хотя и с опозданием, о подлинном контрреволюционном лице Центрального совета и о выходе компартии из последнего и из комитета действия. Растерявшаяся было реакция снова почувствовала себя крепче и через реакционно-настроенные элементы сделала даже попытку удалить со съезда советов коммунистов. Они были арестованы ворвавшимися на съезд белогвардейцами и освобождены революционными солдатами.

Работа съезда советов вызвала мощную волну протеста среди передовых революционных элементов мюнхенского пролетариата.

Среди рабочих социал-демократов и особенно независимых с каждым днем росло возмущение политикой партийных руководителей.

Социал-демократы, успокаивая основную массу своих сторонников, одновременно обрушились с помощью реакционных воинских частей на авангард пролетариата – коммунистов и шедших за ними рабочих. Массовая демонстрация, собравшаяся 1 марта на лугу Терезии для протеста против направления работ съезда советов, была обстреляна белогвардейцами, руководимыми комендантом города, социал-демократом Дюрром.

В результате обстрела и попытки разгона демонстрации 3 рабочих было убито и 9 ранено.

На все протесты против деятельности социал-демократической опричнины съезд советов отвечал созданием комиссий “по расследованию”, бесплодно тративших время и не дававших никаких результатов.

Отсутствие крепкой коммунистической организации, способной закрепить и правильно организовать стихийный подъем масс за передачу власти советам и ликвидацию органов буржуазной демократии, позволило социал-демократам и независимым сделать еде одну попытку ввести революцию в рамки буржуазной “демократии”. {80}

Сосредоточивая огонь устной и печатной, агитации против коммунистов и “уличной черни”, требующей советской республики и угрожающей “истинной демократии”, “власти народа” и “интересам социализма”, – социал-демократы большинства вместе с независимыми быстро состряпали компромиссный проект, по которому власть передавалась “чисто социалистическому” министерству, куда с совещательным голосом допускались представители рабочего, крестьянского и солдатского советов. Такой же “совещательный голос” советы получали и в коммунальных органах в провинции.