Наум Застенкер - Баварская советская республика

Левине исходил при этом не только из слабости партийной организации и ее позиций в советах, но и из пессимистической оценки вообще перспектив советской власти в Баварии ввиду ее зависимости от остальной Германии и общей незрелости обстановки в других частях страны.

Евгений Левине, один из руководителей компартии Баварии. Расстрелян социал-демократическим правительством Гофмана 4 июля 1919 г.

На данном этапе Левине выдвигались на первый план вопросы организационно-партийной и массовой работы. Эта установка содержала в себе однако зародыши будущих ошибок компартии, поскольку она связана была у Левине с недооценкой возможной инициативы баварского пролетариата в {84} общей борьбе немецкого пролетариата за советскую Германию и приводила к недооценке тяготения широких масс баварских рабочих к советской системе. Считая, что “важно выиграть как можно больше времени, но ни в коем случае не приводить массы искусственно в движение”, Левине не имел правильной установки в вопросе о том, как связать организационно-массовую работу партии с быстро нарастающим революционным подъемом. Между тем в период после убийства Эйснера и в период правительства Гофмана массовое революционное движение пролетариата усиливается. Эту обстановку быстро растущих предпосылок нового революционного кризиса баварские коммунисты и Левине недостаточно учитывали. При всем росте организационного и политического влияния коммунистов партия недостаточно оформляла и организовывала вокруг революционных лозунгов стихийное движение за советскую систему.

Крупнейшей ошибкой было крайне слабое разоблачение коммунистами социал-демократии и особенно “лево”-соглашательских группировок – независимых и анархистов – в рабочих массах Баварии. Решительная борьба за изоляцию соглашательских партий возможна была лишь в том случае, если бы коммунистическая партия полностью уяснила себе значение сосредоточения только в своих руках руководства революцией, если бы она понимала, что изоляция и разоблачение социал-демократии невозможны при наличии союза и сотрудничества с ней. Период деятельности компартии до приезда Левине как раз и был характерен иллюзиями относительно “революционности” и “готовности к борьбе за диктатуру пролетариата” “левых” независимых и анархистов. Опыт съездов советов и приезд Левине, понимавшего предательство руководства независимых, создали в этом отношении известный перелом в партийной организации, внесли большую ясность в оценку действительной предательской роли независимых.

Однако это было недостаточно.

“В чем состоит основное стратегическое правило ленинизма?

Оно состоит в признании того, что:

1) наиболее опасной социальной опорой врагов революции в период приближающейся революционной развязки являются соглашательские партии; {86}

2) свергнуть врага (царизм или буржуазию) невозможно без изоляции этих партий;

3) главные стрелы в период подготовки революции должны быть, ввиду этого, направлены на изоляцию этих партий, на отрыв от них широких масс трудящихся [3].

Подрыв влияния соглашательских партий в массах и особенно изоляция независимых должны были быть основной задачей коммунистов. Характеризуя линию партии на изоляцию соглашательской партии перед Октябрьской революцией в России, т. Сталин писал:

“Но как осуществлялась партией эта изоляция конкретно, в какой форме, под каким лозунгом? Она осуществлялась в форме революционного движения масс за власть советов, под лозунгом “вся власть советам”, путем борьбы за превращение советов из органов мобилизации масс в органы восстания, в органы власти, в аппарат новой пролетарской государственности” [4].

Между тем, если в эйснеровский период партийная организация делала ту ошибку, что развертывала борьбу за власть советов без соответствующего разоблачения соглашателей и соглашательских советов, то при Левине партийное руководство сняло фактически лозунг борьбы за власть советов, исходя из незрелости обстановки и безнадежных перспектив пролетарской революции в Баварии по крайней мере в данный период. В решающие недели после съезда советов партийная организация свернула в сущности политическую мобилизацию масс на активную борьбу против правительства Гофмана, за переход власти к советам, перенеся центр тяжести на внутрипартийную работу. Об этом красноречиво говорит хотя бы тот факт, что в гофманский период партийной организацией не было проведено ни одной стачки, ни одной массовой политической демонстрации.

Не ориентируясь на организацию захвата власти в Баварии, партия была застигнута врасплох новым кризисом и новым маневром социал-демократии.

К началу апреля 1919 г. кризис в Баварии достиг своего апогея. Бессильное и обанкротившееся “социалистическое” {87} правительство растеряло последние остатки доверия масс, когда, уступая давлению буржуазных партий и в противоречии с нюрнбергским соглашением, оно известило о новом созыве ландтага на 8 апреля. Стремления вождей правой социал-демократии реставрировать тихой сапой буржуазную парламентскую контрреволюцию, намерение снова созвать ландтаг вызвало возмущение в широчайших массах пролетариата, охватив и рядовую массу социал-демократических рабочих. Основной вопрос революции – буржуазная демократия или пролетарская диктатура, ландтаг или советы – после пяти месяцев революции снова требовал недвусмысленного решения.

Провозглашение Венгерской советской республики (21 марта 1919 г.) явилось новым толчком к борьбе за советы и источником дальнейшей популяризации советской республики в массах.

Но в массах, стихийно тяготевших к советской системе, не выработалось еще ясного понимания того, что установление диктатуры пролетариата и ее укрепление возможны только на путях непримиримой классовой борьбы и гражданской войны. В обстановке классического революционного кризиса, когда низы не хотят жить по-старому, а верхи не могут управлять по-старому, у верхов буржуазии и ее социал-демократической агентуры не было действительных средств управления по-новому. Это определило тот план, который осуществили правые социал-демократы, используя в качестве своего орудия независимых и анархистов: во-первых, попытаться, уступая давлению масс и воспользовавшись их революционной неопытностью, состряпать советскую систему, отличающуюся от буржуазного порядка одним названием и сохраняющую фактическую власть за буржуазией; во-вторых, использовать угрозу советской республики как предлог для мобилизации вооруженных сил контрреволюции во всей Баварии для удушения революции.