Максимилиан Маркевич - Падение Флавиев

– Я сдаюсь. – Сын префекта бросил оба меча на землю.

– А я не беру пленных, – произнес знакомый голос за шлемом, – мороки много.

На улице послышался топот милес и ржание лошадей.

– Кажется, вы окружены, – рассмеялся Авл. – Главное не победить в бою, а выиграть войну.

Гладиатор развернулся и пошел к выходу, когда сын префекта нагнулся, чтобы подобрать оружие, но Туллий опередил его и, схватив меч, отсек резким ударом кисть. Авл схватился за рану и истерически закричал. Флавий ударил его ногой в живот, и тот упал с лестницы вниз в темницу. Сам же поспешил за гладиатором. Маний отпустил матрону и также пошел на помощь вместе с Луцием. На улице оказалось десять всадников и пятнадцать милес. Во главе их был все тот же центурион.

– Именем императора сдавайтесь. Бросайте оружие, и мы вас пощадим.

Гладиатор лишь покрутил в руке топор.

– Убить их, – приказал центурион.

Милесы бросились в атаку, но получили стрелы прямо в лицо.

– Всадники, вперед, – скомандовал центурион. Но вновь полетело пять стрел, и они попадали с лошадей. – Это засада, в укрытие! – закричал он.

– Долго же до тебя доходило насчет засады, центурион! – сказал гладиатор и бросил что есть силы топор в него.

Центурион вместе с оружием слетел с лошади, кувыркаясь по мощеной дороге. Снова стрелы поразили остальных всадников, а неизвестный воин в шлеме пошел в одиночку на последних милес, по дороге выдернув из тела центуриона свой топор.

– По-моему, ему не нужна наша помощь, – предположил Маний.

– Мне тоже так кажется, – согласился Туллий и вернулся на виллу.

Вместе с Луцием они спустились по лестнице в темницу, где содержались рабы, и увидели в углу окровавленного Авла, который ремнем перевязал руку, тем самым остановив кровь.

– Ах, юнцы, – прохрипел сын префекта. – Моя доброта погубила меня. Я вам дал шанс уйти, а вы мне устроили ловушку.

Туллий огляделся, все рабы в клетках просто сидели, уставившись на своего хозяина, лишь один стоял.

– Ты ординарий 31 31 Ординарий – главный раб по дому. ? – поинтересовался Туллий у стоявшего раба.

– Да.

– Найди ключи от клеток, – попросил у Луция Флавий.

– Уже бегу.

– Есть тут раб, над которым больше всего ваш бывший господин Авл издевался? – спросил Флавий у ординария.

– Есть. – Поднялся другой раб. – Меня он чаще всех остальных бил, пытал, насиловал.

– Я тебя и всех остальных освобожу, если сделаешь то, что скажу.

– Приказывай, господин.

– Я тебе отдам Авла, а ты с ним сделаешь все то, что он делал с тобой.

– Это достойная награда, господин.

– Ты не посмеешь, – расхохотался сын префекта. – Вы не посмеете ко мне прикоснуться. Мой отец – главный в этом городе, и он все узнает очень скоро. Вас всех распнут на крестах. У вас еще есть шанс спастись. Отпустите меня, и я смогу уговорить отца помиловать всех.

В темнице появился с сочащимися порезами гладиатор и бросил к ногам Авла человеческую голову, тот аж содрогнулся вначале, а затем зарыдал.

– Голова твоего отца уже здесь, перед тобой, и внимательно все слушает, – объявил гладиатор и снял шлем. Это был Меланкомос.

– Кто ты такой, раб? – рыдая, спросил Авл.

– Я не раб, а смерть твоя, я меч справедливости, я брат Клитуса, которого твой центурион казнил сегодня просто так, как и его супругу. За что? За золото, обещанное этим животным, которое сейчас именует себя Цезарем? Какие же все жалкие, префекты и сыновья префектов. За брата я отомщу всем вам.

Луций прибежал с ключом от клетки. Они открыли замки, и рабы оказались на воле. К Авлу подошел раб и поднял его за некогда белую тогу. Сын префекта был в ужасе.

– Только у меня просьба к тебе, – обратился к этому рабу Туллий. – После всех развлечений с ним убей его. Он не должен выжить.

– Конечно, господин. Все будет сделано.

Флавий поднялся в сад. Там, кроме Меланкомоса, стояло еще пятеро лучников. Оливия лежала под фруктовым деревом. Рядом с ней, не оправившаяся от шока, Корнелия, которую гладил по голове Маний. Туллий взял за руку толстую матрону, поднял ее и отвел в кубикулу, дал воды и уложил на софу.

– Все позади, госпожа, Авл мертв и больше тебя не потревожит. Мы разоблачили его заговор. Я друг твоего мужа, и теперь ты в безопасности.

– Наверняка здесь скоро появятся вигилы. – Заглянул Меланкомос. – Я не убиваю просто так людей, так что во избежание неприятностей нам надо уходить.

– Хорошо, сейчас я освобожу остальных рабынь.

Туллий открыл клетки в темнице и выпустил рабынь. Среди них была вся в синяках и Опойя.

– О боги, кто это тебя так? Авл?!

– Ничего страшного, господин. Я хорошо есть чувствовать себя.

– Если Авл еще жив, то ты лично ему отомстишь.

Вместе с ней он отправился туда, где мучали сына префекта, но когда оказались в темнице, ни одного раба там уже не было, лишь две головы вместе – префекта Клавдия и его сына Авла.

Рабы разбрелись по улицам, а друзья направились к инсулам, где находилось жилье Меланкомоса. Одиннадцать человек еле-еле поместились в нем. Грек быстро достал лепешки и раздал их каждому по две, поливая медом. Лишь потом осмотрел свои раны и перевязал их.

– Это было очень здорово, – прервал молчание Маний. – Ты, наверное, непобедимый гладиатор. Не ведающий страха, да?

– Ешь давай молча, – сурово ответил тот.

– А как твое имя? – поинтересовался Луций.

– Тебе зачем знать?

– Хочется знать имя героя, ведь ты спас всех нас.

– Меланкомос, – пробубнил грек.

– Серьезно? Меланкомос? – поразился Маний. – Это ты тот непобедимый чемпион? Это ты Молния амфитеатра Флавиев?

– В народе меня просто называют Молния Колизея!

– Непобедимый борец, олимпийский чемпион и гладиатор. Ни одного поражения, никогда. О боги, да я сижу за столом с величайшим героем не только Греции, но и Рима. Это, наверное, сон.

– Я сказал: хватит болтать, и ешь.

– А это правда, что ты был любимым гладиатором императора Тита Флавия?

– Я ненавижу насилие. Но я за справедливость. Справедливым был и император Тит. Все, больше никаких вопросов, иначе вас всех придется убить.

Маний и Луций рассмеялись. Туллий же внимательно следил за Меланкомосом.

– Чего тебе? – Уставился грек на Флавия.

Но Туллий отвел взгляд.

– Итак, – произнес гладиатор, – мы живы, а убийцы наказаны, это уже хорошо. Свою племянницу я не смогу взять к себе, потому что мне надо вернуться в Рим. Но я знаю, что тут есть влюбленный в нее, который страстно хочет женитьбы.

– Хочу, – и Маний покраснел.

– Я, как ближайший родственник, отдаю ее тебе в жены.

– Благодарю, господин.

– Надеюсь, твои родители не будут против и не выставят вас обоих на улицу?!

– Не должны.

– Тогда можешь назвать им мое имя и сказать, что я делаю с теми, кто меня злит.