Муслим Мурдалов - Чеченцы: быт, культура, нравы, обычаи, религия. Кавказская война. XIX век

За два дня еще до Чахтыринского дела начала убывать вода в каналах, проведенных в Атагу из Аргуна, и 30 числа каналы эти найдены сухими. Очевидно было, что чеченцы запрудили их и отвели воду, и потому для отыскания водопоя по Аргуну, далее версты от вагенбурга протекающему, отправлен был 31 января подполковник Петров, с одним батальоном пехоты и 300 казаков. Водопой на Аргун оказался под выстрелами с противоположного берега, заросшего кустарником и потому не безопасным; но Петров потянувшись вверх по реке нашел верстах в двух выше вагенбурга начало запруженных каналов, прочистил их и пустил воду, в которой после того не было уже недостатку. Несколько человек чеченцев стреляли по наши во время расчистки, но без всякого для нас урона.

1 февраля не слышно было ни одного выстрела и не видно ни одного чеченца. Там ускромило их дело по Чахтырами. В этот же день явились многие жители Большой Атаги, депутаты от деревни Алды с повинною головою и с просьбами о пощаде. Генерал побранив хорошенько простил их и приказал привести аманатов.

Запасы провианта, взятые с собою из Грозной, были истощены, фуража для лошадей также не стало, сверх того надобно было позаботиться и о раненых и больных, которые, за недостатком удобного помещения, терпели от холода; и потому генерал решился на некоторое время возвратиться в Грозную. – Полагая что чеченцы, по необыкновению своему, на обратном пути не оставят нас в покое, все тяжести, обоз и больные под сильным прикрытием отправлены вперед 3 февраля, в 4 часу по полуночи, остальные же войска выступили в 6 часов утра. В начале 10 часу весь отряд соединился у входа в Ханкалу, оттуда обоз и больные отправлены опять вперед с тем же прикрытием, прочие же войска остались у входа в ущелье для отражения чеченцев, если бы они вздумали сделать нападение. Но предосторожности эти оказались излишними: чеченцев не показывалось ни одного человека, и в половине 12 часа весь отряд был уже за Ханкалою, откуда часть войск с обозами отправлена в Сунженскую деревню, а остальные и сам Ермолов пошли в Грозную, куда и прибыли в два часа пополудни.

Но недолго отдыхали наши войска: 5 февраля опять весь отряд, под личным начальством Ермолова, отправился за Ханкалу и прошедши это ущелье без выстрела, поворотил влево к деревне Большому Чечню. Не доходя до этой деревни, встретили генерала старшины с изъявлением покорности и привезли с собою аманата. Аманат принят и отряд минуя Большой Чечень перешел в брод через Аргун и занял не покорившуюся еще деревню Бельготой, на правом берегу этой реки находящуюся. Оттуда 6 февраля послан был отряд казаков, под начальством подполковника Петрова, для истребления деревни Ставнюко-ль?, где жил и имел свой дом известный разбойник Бейбулат. Деревня найдена пустою и сожжена до чиста.

Из Бельготоя генерал предполагал идти в одной из значительнейших чеченских деревень Гребенчуку, и в случае не покорности истребить ее. Но Гребенчукские жители предупредили грозящую им беду: 7 февраля явились от них в Белготой старшины, с аманатами и просьбою о пощаде. Она им была дана, и 8 февраля войска наши поворотив опять за Аргун, пошли к деревне Алды, для наказания особенно враждебной к русским фамилии Дишни, оставляющей большую половину всего Альдинского общества * (Другая половина Алды, состоящая из двух фамилий, покорилась еще во время бытности войск наших в Большой Атаге). Фамилия эта пользовалась в Чечне особою славою. Она более всех содействовала истреблению отряда Пьери. Дишни также одни, без помощи других чеченцев, в удачном нападении на арьергард Береганова, при входе в Ханкалу, отбили казачьих и драгунских лошадей, о чем сказано уже выше. Предвидя угрожающее бедствие, фамилия эта присылала в Бельготой старшин с просьбою о пощаде, но генерал хотел проучить их и отослал назад с отказом.

Генерал Ермолов при выступлении из Грозной предполагал сделать только кратковременный оттиск, для того, чтобы держать чеченцев во всегдашней тревоге и заставить их укрываться с семействами в лесах, и потому не взял с собою никаких обозов, даже артельных повозок. Но видя, что новое появление отряда в Чечне произвело сильное впечатление, и получив сведение, что многие значительные общества, следуя примеру Гребенчука и Большого Чечня, готовы покориться, он принял намерение пробыть в Чечне весь остаток зимы, и потому проходя мимо Ханкалы отправил подполковника Волжинского с батальоном пехоты и двумя пушками в Грозную, для доставления оттуда артельных повозок и провианта; прочие же войска и генерал Ермолов пошли в Альду и заняли часть этой деревни, принадлежащую фамилии Дишни, по нескольких выстрелах, без всякой с нашей стороны потери.

Деревня Алды, одна из значительнейших в Чечне, расположено на юго-западной покатости западного ханкалинского холма, на правом берегу реки Гойты, кроме двух или трех сакель, находящихся на левом. С северо-востока примыкает она к глубокой, покрытой лесом, лощине, по которой течет ручей Шавдон. В Алды считалось около 200 домов, принадлежащих трем фамилиям, из которых Дишни числа около 100 семейств.

Февраля 9, около пополудни, возвратился из Грозной Волжинский, с провиантом и артельными повозками. В два часа по полудни, несколько человек чеченцев, подлезая к деревне из лесу, стреляли по нашим солдатам, разламывавших на дрова сакли и ранили двух человек. Трех пушечных выстрелов достаточно было, чтобы устроить чеченцев, и они уже более нас не тревожили.

На другой день явились опять старшины фамилии Дишни, прося помилования. Положение их было невыносимо. Морозы начались еще с 5 февраля и потом увеличиваясь постепенно дошли до 17 градусов. Дишни, во все это время, должны были скрываться в лесах, не смея даже разложить огня, чтобы не обнаружить своих убежище. Недостаток в пище и смертность, оказавшаяся между малолетн ими детьми их, доводили их до отчаяния. Генерал наконец умилосердился над ними, простил их и позволил возвратиться в уцелевшие еще дома. В следе за тем приехали старшины и от других соседственных деревень Богун-Юрта, Зелень Гойты и Лесной Гойты, прося также пощады. Она дарована им и от всех взяты аманаты.

Нечего было и нашим войскам переносить усиливавшуюся стужу, особливо терпели от нее солдаты, находившиеся на часах и на ночных секретных пикетах. Несколько человек, не взирая на теплую одежду и все предосторожности, поотмораживали себе руки и ноги. В самом отряде были разложены огромные костры огня, около которых солдаты могли согреться. Офицеры и весь штаб поместились в оставленных нарочно для того саклях. Мне сначала попалась ветхая, усеянная щелями, чрез которые ветер разгуливал почти также свободно, как в чистом поле. Добрый наш начальник, узнав об этом и зная плохое мое здоровье, отдал для меня собственную свою квартиру, весьма чистую и теплую саклю, с двумя каминами и сам же по несколько раз каждый день приходил ко мне греться. Кто кроме Ермолова мог быть до такой степени человеколюбивым и внимательным к какому-нибудь своему секретарю?