Муслим Мурдалов - Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Часть 2

Из всех мастеров Сугратля, особенною известностью пользовались, а может быть пользуются и теперь, следующие лица:

Тальха – хороший часовщик и золотых дел мастер. Делает одну только золотую монету; но за то, по словам Омара, полуимпериалы его работы несравненно красивее и вернее настоящих.

Аби-Хассан. Выделывает золотую и серебряную монету, а также пистолеты и штуцерные пистоны.

Отец этого Аби-Хассана, по имени неизвестный, тоже делает золотую и серебряную монету.

Гази-Чали выделывает преимущественно мелкую серебряную монету от пятачка до четвертака включительно; полтинников не делает. Кроме того, работает превосходные штуцерные пистоны. Омар неоднократно ими пользовался.

Всех этих мастеров, а также Чохского Гипсуляу, который выделывает одну только золотую монету, – Омар знал лично и хвалил их добрый нрав и усердие к работе.

Этим пока оканчиваются сообщенные мне Омаром сведения. Соображая их с подробностями, переданными мне Шамилем и его сыновьями, и судя по «усердию» упомянутых лиц к работе, – можно кажется прийти к тому заключению, что часть фальшивого золота, о котором было объявлено в приказах покойного фельдм. кн. Воронцова, как о приходящем к нам из Индии, – выделывалось Дагестанскими мастерами. Что кроме лиц, поименованных выше, производством фальшивой монеты занимаются еще многие; и что означенные лица, знанием месторождения различных металлов, влиянием, которое они имеют до некоторой степени на своих сограждан и наконец этим самым усердием к работе, которое может быть направлено в противоположную сторону, – могут принести большую пользу при распространении в покоренном крае мануфактурной промышленности.

28-го августа. Сын воспитательницы детей Шамиля, Омар, в продолжение последних двух месяцев постоянно болеет, а в последнее время болезнь его обратилась в хроническую.

Домашний доктор Шамиля г. Кричевский оказывал ему всевозможные пособия; но наконец, сегодня, дал о нем решительный приговор: он страдает чахоткою кишек в соединении до некоторой степени с тоскою по родине. Для временного облегчения, г. Кричевский предположил поместить Омара в городской больнице, где он будет пользоваться непрерывным уходом, которого невозможно устроить в доме Шамиля. Для совершенного же выздоровления, ему необходим, по мнению г. Кричевского воздух его родины, которым он должен пользоваться не менее одного года. Шамиль и сам Омар на все это согласны; не согласна только мать Омара, у которой он единственный сын. Все прочие члены семейства Шамиля и сам он здоровы, кроме тех, которые страдают хроническими болезнями, – эти находятся в прежнем положении.

30-го августа. Сегодня с разрешения доктора Шамиль вышел из дома в первый раз после болезни, и обедал у меня со всеми мужчинами своего семейства.

Узнав еще накануне, что сегодня тезоименитство Государя Императора, он за обедом спросил у меня: как празднуется этот день в наших семейных кружках? Когда я ему это объяснил, он пожелал узнать значение заздравных тостов. Выслушав и это объяснение, Шамиль налил в стакан меду и тотчас же выпил его за здоровье Августейшего Именинника, сказав при этом, что если бы от него зависело состояние здоровья Государя, то он во всю свою жизнь больше ничего бы не делал, как только молился Богу и пил за Его здоровье; но что, во всяком случае, нынешний раз, за благоденствие Его молится несравненно большое число людей, нежели прежде; по крайней мере, в числе их находится он сам Шамиль и все члены его семейства.

Стр. 1454 …Спустя несколько минут, я сказал, что этот день празднует также и сардар наш Наместник Кавказский. Шамиль заметил, что сегодня очень хороший для нас день и что в нашем Кавказском кружке праздник этот можно считать еще большим, чем для других жителей Калуги. Потом он снова налил меду и выпил его за здоровье фельдмаршала.

Вообще смысл заздравных тостов понят им настоящим образом и самый обычай, по-видимому, очень нравится ему. После обеда, Гази-Магомет, воспользовавшись уходом младших членов своего семейства, сообщил нам разные новости, привезенные им с Кавказа и большею частью касавшиеся собственно его дела, но между ними были некоторые подробности о последних событиях в Ичкерии и Чечне; и так как часть этих сведений приобретена им из источников неофициальных, именно от горцев, являвшихся к нему в Темир-Хан-Шуре, – то рассказ его некоторым образом представляет собою отголосок мнения туземцев о причинах, породивших беспокойства.

По его словам, начало беспокойств в Баяни (в Беное) произошло следующим образом: известный Наиб Байсунгур, решившийся умереть, но не сдаваться Русским, – видя нерасположение Беноевцев последовать его примеру, – удалился в окружающие Беной леса с целью поселиться там навсегда, для чего выстроил себе и дом. За ним последовали только три человека, а через несколько времени присоединились еще пять или шесть. Вскоре после того, к Беною явился с отрядом полковник Али-Бек Пензулаев, потребовавший от жителей содействия к розыску и поимке Байсунгура. Беноевцы отвечали, что для них Байсунгур не нужен и потому искать его они не станут, а если нужен он отряду, то пусть отряд и ищет его: они препятствовать не будут.

На это им заметили, что если они не исполнят предъявленного требования, – то будут выселены из места своего жительства. Эта самая угроза и была причиною их восстания.

Не имея возможности судить о степени справедливости переданных Гази-Магометом подробностей, я не мог не признать много тождественного в том, что относится до Байсунгура, с предсказаниями Шамиля, изложенными в дневнике за 9-е июля. Сам Шамиль обратил на это обстоятельство мое внимание и потом заметил, что теперь, пока леса одеты еще зеленью, напрасно было бы искать по ним зачинщиков беспокойств, во-первых, потому, что следует ожидать значительных потерь, а во-вторых, потому что с наступлением зимы, люди эти, может быть и сам Байсунгур, не имея возможности скрываться в лесах, – станут искать убежища в обществах, к которым принадлежат, и которые, ради собственного спокойствия и во избежание ответственности перед Русским начальством, не захотят передерживать их. А потому, чтоб избегнуть невыгодных условий заарестования и выдачи их обществами, – зачинщики, по мнению Шамиля, явятся с повинною сами.

В заключение Шамиль выразил твердую уверенность, что переселение горцев их тех мест, где лежат кости предков их, всегда повлечет за собою неудовольствие и восстание: места эти, как бы бесплодны и нездоровы не были, представляют собой предмет самой глубокой и искренней привязанности горцев. И если, по каким-либо соображениям, встретится неизбежная необходимость переселить горцев из одного места на другое, – то по его мнению удобнее всего сделать это в глубокую осень и даже зимою: тогда, хотя дело и не обойдется без ропота, но за то горцы перейдут непременно, так как в это время они не будут иметь средств к сопротивлению, а тем менее к восстанию.