Сергей Шаповалов - Русский город Севастополь. Книга третья

– Пора, – сказал Константинов.

Месяц всё ещё светил, но тучи наплывали с моря, постепенно затягивая небо.

– Далее отлагать некогда, – решил Бирюлёв. – Нам предстоит около двух вёрст прошагать, в траншеях поработать штыками, да обратно вернуться до рассвета. Начинаем!

Охотники вышли за бастион, преодолели завалы. Построились в поле.

– Фронт не нарушать! Идти локоть к локтю, – строго приказал Бирюлёв. – Фуражки долой!

Все сняли шапки, прочитали кратко молитву, перекрестились.

– С богом! За мной!

Шли тихо. Ноги утопали в мокром снегу чуть ли не по колено. С английской траншеи раздался выстрел. Кто-то в цепи ойкнул и упал. Но все продолжали идти. Над вражеской позицией взвилась в небо красная ракета.

– Заметили всё же, – прорычал ефрейтор Козлов, идущий рядом с Павлом. – Тревогу подняли.

– Прибавить шаг! – прозвучала команда по цепи.

– Ваше благородие! Ваше благородие!

Бирюлёва догнал унтер офицер.

– Тихо! – приказал ему лейтенант. – Вы откуда?

– Адмирал Нахимов послал. Велел передать, что вас заметили. Павел Степанович предлагает воротиться.

– Сам вижу, что заметили. – Бирюлёв подумал, ответил: – Передай Нахимову: у нас пока всё идёт хорошо. А воротить я молодцов не могу. Видишь сам – в бой рвутся. Верно я говорю? – обернулся он к солдатом.

– Так точно, ваше благородие, – тихо, но дружно ответили солдаты.

Отряд поравнялся с возвышенностью, именуемой «Сахарная голова». Под её прикрытием подкрались к французским позициям. Впереди горнисты играли тревогу. Перекликались часовые. Стрелки били куда попало. Но пули пролетали высоко над головой и шмякались в снег где-то позади отряда.

– Шаг шире! – раздалось по цепи.

Вдруг перестрелка стихла. Наступила тишина. Только слышно, как снег скрипит под сапогами. Французы затаились. Охотники Бирюлёва подошли к склону. Остановились. Шагах в пятидесяти впереди темнела полоса вражеских окопов. Сняли фуражки. Перекрестились. Вновь надели. Взяли ружья на руку. Всё делали дружно, будто подчиняясь единой команде. Двинулась вверх, выставив штыки.

– Кто идёт? – окликнул часовой по-французски.

В ответ – молчание.

– Кто идёт? – крикнул громче часовой.

– Русские! – ответил Бирюлёва. – В штыки!

«Урррааа!» – взорвалась тишина.

Павел вместе со всеми взлетел к траншее, прыгнул, свалив какого-то француза. Козлов рядом орудовал штыком. Траншею очистили вмиг. Вдруг справа бабахнуло. Несколько человек свалилось замертво.

– Кречен! Батарея у вас с фланга! – крикнул ему Бирюлёв.

Павел бросился к батарее, увлекая за собой свой отряд сапёров. Французы пытались перезарядить две небольшие горные пушки. Артиллеристов тут же перебили. Стрелки разбежались. В запальные отверстия пушек вбили ерши, а кокоры с зарядами распороли штыками, снаряды повыкидывали за вал.

Накинулись на мортирную батарею, что не давала покоя сегодня днём. Выгнали штыками охранение, загвоздили пушки и сбросили с лафетов.

Поступил приказ отходить. Солдаты спустились с пригорка, захватив раненых и брошенные французские ружья. Вдруг Бирюлёв остановил отряд.

– Странная тишина, – сказал он. И вправду, опять кругом всё затихло. – Никак, замышляют что-то. Всем быть настороже!

Невесть откуда появился пластун. Весь в снегу.

– Как ты здесь оказался? – удивился Бирюлёв.

– Лёжка у меня недалеча, у хранцузов под самым носом. Да не в том дело, ваше благородие, – сказал он. – Обходят вас.

– Где?

– Так, вон, с горы спускаются.

– Много их?

– Сотня, мож более, – пожал плечами пластун.

– Тихо! За мной! – приказал Бирюлев.

Вскоре охотники оказался на склоне «Сахарной головы». Отряд французов, ничего не подозревая, крался внизу, надеясь зайти в тыл и отрезать охотникам путь к отступлению. На их головы обрушились русские солдаты. Половину тут же перебили, остальные бросали ружья и сдавались в плен.

Стали отходить. Вдруг Павла нагнал Козлов.

– Ваше благородие, кажись в траншее кого-то из наших оставили. Слышал, ругались по-русски.

Павел бросился к Бирюлёву. Что делать?

– Выручать! – коротко ответил он и громко приказал: – Налево, кру-гом! Строиться повзводно! Ружье на руку! Вперёд марш!

В траншее задержалось несколько матросов. Их окружили французы и пытались обезоружить. Но матросы ни в какую не хотели сдаваться. Их бы прибили, но в это время в траншею влетели охотники Бирюлёва, и бой закипел по-новому. Французы бежали. Со стороны Сапун-горы послышался бой барабанов. К противнику из лагеря спешила подмога.

Шли обратно быстро, без шума. Французы преследовали. Несколько раз пришлось развернуться и отгонять преследователей штыками. Вскоре с бастионов загрохотали пушки, прикрывая отряд. Адмирал Нахимов с нетерпением и тревогой ждал доклада, стоя на банкете в полный рост.

– Ох и добавил ты мне седины! – упрекнул он лейтенанта Бирюлёва. Но потом, горячо пожал руку. – Молодец!

Князь Меньшиков с адъютантом Панаевым объезжали резервную линию на высотах за Севастополем. Вечер выдался хмурый и морозный. Иногда начинал моросить ледяной дождь. Копыта коней скользили на каменистой, обледенелой дороге. Шинели на плечах покрылась корочкой льда.

– Пушки надо замаскировать, – давал указания Меньшиков, проезжая мимо двух орудий, стоявших открыто на склоне. – Ниже необходимо оборудовать ложемент для стрелков. А почему костёр горит на посту?

– Часовые греются.

– Так, почему часовые без полушубков?

– Не подвезли ещё. Разрешили греться возле костров, – объяснил адъютант Панаев.

– Кто разрешил? С ума сошли? Противнику все наши посты видны, – возмущался Меньшиков. – Никаких костров. Пусть по две шинели надевают.

Кругом виднелись норы землянок. Рота солдат ужинала, сидя прямо на земле. Ружья стояли в козлах. Дневальный хотел подать команду к построению, но Меньшиков жестом остановил его. Солдаты продолжили ужин.

– Что они такое едят? – удивился Меньшиков. – Кофе, что ли? Почему ложками? А жуют что, зёрна? Ничего не понимаю. Потрудитесь, пожалуйста, разузнать, что у них в котелках? – приказал он адъютанту Панаеву.

Панаев слез с коня, подошёл к солдатам. Поприветствовал их, попросил дать отведать кофе. Ему протянули котелок с бурой жижей. Панаев попробовал, поблагодарил и вернулся к князю. На ходу отплёвывался и вытирал губы платком.

– Они едят тюрю из сухарей, – доложил он.

– Из одних сухарей? Без мяса?

– Больше им ничего не выдавали. Последний подвоз довольствия был две недели назад.

– А почему вода тёмная?

– В последнюю приёмку прислали гнилые сухари, так солдаты их на углях прокаливают, а потом варят с солью.

– Это, случаем, не те сухари, которые в Южной армии забраковали?