Сергей Шаповалов - Русский город Севастополь. Книга третья

– Но в городе турки. Почти все жители выехали, – возразил Павел.

– Ну, кто-то да остался, – пожал плечами дед Михо. – Татары, так те вообще не выезжали. И караимы многие остались. Куда им убегать?

– И отец отпустил?

– Под мою ответственность. Слышал, в Евпатории французский комендант нынче строгие порядки навёл. Мародёров и грабителей вешают безжалостно.

Павел взобрался в телегу.

– Дозвольте сидеть с вами? – спросил он Марию.

– Отчего же – нет? – согласилась девушка, слегка порозовев. – Только я неразговорчивая. Это дедушка у нас любит дорогой поболтать.

– И я неразговорчив, – тут же нашёлся Павел.

– А вы, Павел Аркадьевич – вылитый крымчак, – сказала девушка, и озорная улыбка будто осветила её лицо.

Неразговорчивые Павел и Мария всю дорогу болтали без умолку, а дед Михо только курил, помалкивал, иногда усмехался про себя. Мария рассказывала о своём детстве, о том, как привольно жили в Балаклаве, как дедушка брал её в море на ялике ловить рыбу, как они однажды ездили в Одессу к дальней родне…. А Павел описывал ей, как мог, красоты Петербурга. Перебрал все смешные истории, произошедшие с ним в училище….

Иногда у Павла возникала мысль, что нет между ними никакой разницы. Ну и в чем его дворянское превосходство? Подумаешь: из Петербурга, из хорошей семьи, получил отличное воспитание…. А Мария ничем не хуже. Она говорила складно, грамотно. И слушала внимательно, не перебивала. Она понимала его, – чувствовал Павел. Да хоть о чем с ней говори – всё понимала. И он её понимал. Зачем все эти условности между людьми? Порой казалось, что они знакомы уже много, много лет. А как она задорно смеялась….

Так незаметно подъехали к косе между солёным озером и морем.

– Гляди-ка! – удивлённо воскликнул дед Михо. – А лебеди не улетели.

На темной воде у самого берега белыми пятнышками покачивалось несколько птиц.

– Надо же, ни война, ни буря их не спугнули. Надо угостить божьих созданий.

Дед Михо остановил лошадь, слез с телеги, порылся в одном из мешков. Кинул в подол епанчи несколько горстей овса и отправился к воде. Лебеди отплыли на безопасное расстояние. Но когда дед Михо высыпал на камни зерно и отошёл, птицы поспешили к угощению.

Мария очень осторожно подошла, присела на корточки, совсем рядом с птицами. Когда Павел решил тоже подойти, лебеди тут же уплыли.

– Почему они тебя не боятся? – удивился он. – А меня испугались?

– От вас пахнет порохом, как от охотника.

– Но я надел другую одежду.

– Все равно. Копоть надолго впиталась в вашу кожу, – объяснила Мария.

Перед городом их встретил секрет из пяти всадников-татар.

– Дед Михо пожаловал! – узнал грека пожилой татарин. – Что везёшь?

– Салам аллейку, Ахмад. Вот, везу кожу воловью для сапог, сукна немного и овёс. Правда, овса хорошего раздобыть сейчас очень трудно. Но, что смог, то достал.

– Гумушу товар везёшь?

– Да, ему. Вон и внучка его со мной.

– Что ж, проезжай. Пусть старик внучке порадуется. Нынче мало светлых дней выпадает на долю честных людей. Только попрошу тебя, Михо, дай нам немного овса. Лошадей совсем кормить нечем. Я заплачу тебе французскими монетами. Других у меня нет.

– Хорошо. Бери, – согласился дед Михо и спросил: – А что в городе, совсем плохо?

– Я в город не суюсь, – недовольно скривил губы татарин. – Там холера. Но знаю, что горожанам не до жиру. Дома топить нечем. Лошадей кормить нечем. Всю живность давно съели. Даже голубей переловили. Иногда кораблями хлеб завозят, но очень мало. Зато солдат привезли из Константинополя видимо-невидимо. Так, тех и разместить негде.

Подъезжая к городу, путники увидели свежий возведённый вал выше человеческого роста. Перед валом глубокий ров. Во рву копошились рабочие, выкидывая лопатами землю. Развалины городской стены крепили: где турами, где насыпью. Оборудовали орудийные гнезда.

У ворот в квадратной башне дровяного рынка стоял караул из турецких солдат, но с французским офицером. Телегу тщательно смотрели. Офицер долго выяснял: по каким делам едут в город? Откуда сами? Дед Михо все подробно объяснил: едут из дальнего аула к родне. Везут товар торговцу Гумушу. Его каждый в Гёзлёве знает. Лавку держит в нижней части города. Товар привёз нужный для армии: кожа, сукно, овёс…. Выслушав, офицер разрешил проехать.

На узких улочках стоял резкий запах нечистот. Он мешался с горьковатым ароматом кофе и крепкого табака. Даже морской ветер не в силах был освежить город. Кругом сидели или стояли бородатые солдаты в широких шальварах и красных фесках. Тут же на улочках жгли костры из мусора и варили кофе. Дымили длинными трубками. Зло озирались на телегу деда Михо. Иногда спрашивали: «Что везёшь?» или недовольно: «Эй, старик, куда прёшь? Ближе к стене держись!» Мария закрыла лицо шалью. «Девчонку тоже на продажу?» – спрашивали у деда Михо и злобно хохотали. Но никто не смел преградить путь телеге: по улочкам ходили патрули из английских матросов с офицерами, строго следя за порядком. В порту с кораблей сгружали полевые пушки на высоких колёсах, у пирсов лежали груды мешков, пирамиды ядер, множество бочек и ящиков. Павел заметил невдалеке от берега на якорях два военных корабля, превращённых в плавучие батареи. Тут же пыхтели пароходы. На рейде ждали разгрузки несколько торговых судов.

Павел внимательным взглядом окинул береговую линию. Габионы, батарейные гнезда, ложементы для стрелков. Складывалось впечатление, что город готовится к долгой осаде.

Дед Михо свернул в проулок с кривыми каменными стенами без окон. Остановился возле высоких нешироких ворот.

– Хозяева, мир вам! – громко крикнул он.

В щели ворот появился чей-то глаз. Загрохотал засов, и створки с натужным скрипом распахнулись, открывая небольшой аккуратный дворик. Дед Михо заехал во двор, и тут же высокий, сгорбленный старик быстро затворили ворота.

– Ох, Михо, Михо, вовремя ты приехал, – обнял его старик. На нем была надета длинная до колен восточной рубахе, подпоясанная кушаком. Лицо обрамляла чёрная крашеная борода. – О, счастье моё! – нежно произнес он, помогая спуститься Марии на землю. – Иди скорее в дом, обними бабушку.

Девушка тут же упорхнула в открытую дверь. Старик с насторожённостью взглянул на Павла.

– Помощник мой, – ответил на немой вопрос караима дед Михо.

– Из греков?

– Из татар, но не из крымских.

– Проходите в дом, – пригласил старик, – указывая на низкую боковую дверь.

– А почему сюда? – удивился дед Михо.

– Теперь я живу в комнатах для приказчиков, – стыдясь, объяснил караим, пропуская гостей в тёмные сени. – В доме расположились английские офицеры, – так спокойнее. Никто не смеет меня обидеть или за товар не заплатить.