Татьяна Иванько - Говорит и показывает

Мы вернулись с каникул. Я жду встречи с Майкой. Наконец увижу её и пойму, что это такое было. Почему она в первый раз за всё время так со мной поступает? Я так страшно ошибся, что поцеловал её? Или это потому, что она увидела, как я живу? Как мы живём с мамой? Маму?.. Или как говорит Иван Генрихович? Но…

А я в первый раз в новом классе. Я не волнуюсь, всегда был в центре симпатий. Тем более, полные карманы фирменных жвачек и значков – тоже хорошая поддержка обаянию. Поэтому, увидев класс, группирующийся в коридоре возле кабинета, я сразу с улыбкой подошёл к парням, что обсуждали что-то весело и громко. Их было ещё немного, я нарочно пришёл заранее, чтобы успеть до того, как все соберутся, собрать себе уже группу поддержки. Первый день и первое впечатление самое важное. Потом друзей искать начну, пока же займу привилегированное место.

– Привет. Я новенький. Максимов Слава, – сказал я.

– Слава? – парни обернулись.

Они оглядели меня сверху вниз. Но фирменные кроссовки, джинсы производят впечатление, даже, если завтра мне запретят в школу приходить в них, все запомнят, что я в них был. Хотя, не похоже, что в этой школе что-то такое запрещают, эти вон тоже в кроссовках, и джинсы на одном…

Я сразу оценил и их самих, и зарплаты их предков и примерное положение их семей. Все, в общем, не из люмпенов, инженерские дети, или врачебные. Галстуки, значки с А-На, Modern Tаlking, рокеров, тем более металлистов пока я не заметил.

– Слава? – хохотнул один. – Слава КПСС? Или Труду?

Заржали и четверо остальных.

– Народу-Победителю, – усмехнулся и я. И достал горсть жвачек из кармана: – Угощайтесь.

Парни заулыбались, не отказался ни один. И смотрят веселее. Девочки подходят, все с начёсами, но жутких макияжей я не заметил.

Некоторые с парнями чуть ли не обнялись. Я удивился. В моей прежней школе, все отдельно. И только по фамилиям. Да и парней там, в классе было шесть человек на шестнадцать девочек, без меня пять осталось. А здесь, похоже, нормальный комплект.

– Это у нас Новый год удачно прошёл, – пояснил один, из тех, что не обнимался. – Теперь парочки образовались. Все каникулы по кино и кафе-мороженым. На каток опять же.

Красивые девушки. Одна высокая, чернобровая, оказалась Оксана, почти как у Гоголя. Ещё одна, блондинка, ноги длинные – Галя. И третья, немного проще, но только на первый взгляд, профиль у неё как на древних монетах… Это Света. Есть тут на кого посмотреть. Очень приятно… Все они оказались заняты.

Но я не слишком интересовался отношениями с девушками. Я люблю смотреть на них, испытывая эстетическое удовольствие, но и не более. Какого-то особенного волнения они во мне не вызывают. Наверное, я не повзрослел ещё. Так говорит отец.

Он развёлся с матерью, позорно застав её, не хочу вспоминать… Мать теперь с тем, что стал виновником, отец уехал в Москву, а меня оправили к бабушке сюда. На время, пока он не устроится. Но я намеревался поступать после школы на будущий год в мед, поэтому меня не волновало, что я попал в М-ск, оставаться здесь надолго я не собираюсь, так, приключение.

Но вот… появилась Боттичелиевская какая-то девушка. Совсем не такая, как все прежние красивые девушки. Такую я не ожидал увидеть. Я смотрел, как она шла и мне казалось, я слышу звон каких-то колокольчиков, я даже дышать забыл, так засмотрелся…

Парни захихикали:

– Рот закрой, и слюни вытри, Слава Народу-Победителю, – уже по-дружески в плечо толканули: – это Кошка.

– Почему Кошка? – я не могу оторвать взгляд. В первый раз со мной такое, какая-то необыкновенная…

– Кошкина, потому что. Но она у нас давно… – один показал неприличный жест. – Щас придёт кент её. Всегда вместе ходят. Мы уж заморились аборты ихние считать.

– Даже так?! – удивился я.

– А ты думал! Они как кролики…

– Класса с шестого.

Девушка казалась такой… лёгкой, прозрачной, светящейся в своём платьице и фартучке, старомодных манжетах и белом воротничке… ножки тонкие, коленки хрупкие, такая милая, такая, прозрачная и…

Она подошла к другим девочкам. Волосы по спине струятся – нежные волны, как шёлк. Я не успел ещё разглядеть её по-настоящему, пришла учительница и впустила нас в кабинет. Представила меня классу. Разрешила сесть, куда хочу.

Я и сел за вторую парту к чудесной девочке. Пусть говорят про неё чёрт-те что, но всё равно, мне так приятно на неё смотреть. Пусть даже такая, как сказали, зато прелестная. И… духами пахнет. Это Cacharel – «Anais-Anais», я знаю, потому что у моей двоюродной сестры такие. А волосы пахнут шампунем «Зелёное яблоко», славно… Кольцо у неё на пальце, крупный дымчатый топаз, такие редко попадаются, я впервые вижу. В камнях я разбирался, дед геммолог-любитель, целое собрание атласов и образцов развлекали меня с детства.

Интересная всё же. И не такая как все…

Вася не пришёл… В школу не пришёл. Может, заболел? Может, что-то случилось? Я не звонила больше, всё обижалась, а с ним, может быть, что-то… Или с его мамой опять.

Я не заметила даже, что со мной сел какой-то мальчик…

Я не заболел и не нарочно не пришёл, я тупо проспал, забыл завести будильник после каникул вот и всё. А мама ещё на больничном, тоже спала себе и не думала даже посыпаться. Поэтому я проснулся, когда уже закончился первый урок… Пока я бежал до школы, собравшись за какие-нибудь десять минут, успев только почистить зубы, выпить воды и одеться, уже начался второй урок. Хорошо ещё, что одежду с вечера приготовил и сумку…

Когда я вошёл в класс, второй урок, это была химия, шёл уже пятнадцать минут. Пару лет назад меня и дежурные у входа не пускали бы, но теперь строгостей уже никаких не было, сменку проверяли, но и то без придирок.

Что я увидел, когда вошёл?

Что Майка сидит с каким-то мелким востроглазым парнем с тощей шеей, незнакомым и противным до рвоты.

Я десять дней ни на минуту не переставал думать о ней, о том, почему она не хочет меня видеть, что случилось такого, что оттолкнуло её. Но, вспоминая в стотысячный раз все подробности того, что было, я не мог поверить, что я был ей так противен, что она не хочет теперь меня видеть…

Все сомнения развеялись теперь, когда оказалось, что она сидит теперь с этим… кто это такой?!

Я прошёл назад и сел один за последнюю парту, остававшуюся пустой, даже стул тут стоял один всего.

– Метелица, Кошкина, что это вы? – не преминула спросить химичка Нина Никитична с иронией.

– А у них развод! – захохотал кто-то и подхватил весь класс.

Неужели у нас и правда «развод», с ужасом подумала я и обернулась назад на Васю. Он не ответил мне взглядом, мрачно раздувая ноздри, доставал тетрадь и ручку из сумки. Но и выпрямившись, не посмотрел, хотя не мог не видеть, что я смотрю на него. Учительница между тем сделала мне замечание: