А. Дзиковицкий - Казаки. Осознание себя. Казаки, Церковь и политика

Югославское правительство поставило три условия, которые Гитлер принял без возражений:

– гарантия территориальной целостности Югославии,

– неучастие Югославии в военных акциях стран Оси,

– отсутствие на территории Югославии контингентов стран Оси и недопущение военного транзита через территорию Югославии (последний пункт не был опубликован в прессе во избежание недовольства Болгарии и Румынии).

Однако, Венский протокол так и не был ратифицирован. Его поддержала Хорватская крестьянская партия Владимира Мачека – а вот большинство сербских партий – нет. Хотя, казалось бы, Венский протокол как нельзя лучше соответствовал сербским национальным интересам. И уже 26 марта с раннего утра в ряде югославских городов прошли многотысячные митинги протеста против подписания договора с Германией. В 400-тысячном Белграде на демонстрацию протеста вышло не менее 80 тысяч человек. Один из лозунгов поражал своей безответственностью: «Лучше война, чем пакт!». По ходу было разгромлено немецкое информационное бюро. В ночь на 27 марта 1941 года группа офицеров-заговорщиков во главе с генералом Душаном Симовичем совершила государственный переворот, посадив на трон 17-летнего Петра II Карагеоргиевича, досрочно объявив его совершеннолетним и действуя от его имени.

Тронную речь Петра II за него зачитал по Белградскому радио один из генералов-заговорщиков. И в Белграде снова прошла мощная демонстрация – теперь в поддержку путчистов. Организатором этой демонстрации (а вероятно, и предыдущей) был югославский коммунист Иван Лола Рибар.

«Белград бурно отпраздновал день переворота как большой национальный праздник.… После обеда на улицах появились грузовики с какими-то суетливо-деловыми молодыми людьми… Грузовики сверху донизу увешаны плакатами и транспарантами с режущими глаз лозунгами… «Да здравствует Советский Союз!», «Требуем военного союза с Советским Союзом!», «Да здравствует Сталин – защитник Югославии!"… Лозунги не выдерживали ни малейшей критики и были в остром противоречии с элементарной логикой. Советский Союз был в это время лояльнейшим союзником Германии… Впрочем, 27 марта некогда было во всём этом разбираться. Лозунги лозунгами, а защитник, кто бы он ни был, – всегда не плохо, поэтому толпа радостно соглашается и вслед за агитаторами от всего сердца кричит «Да здравствует!»», – вспоминал ветеран НТС А. С. Казанцев в своих мемуарах «Третья сила».

Так вот. Сербский патриарх Гаврило Дожич благословил этот сталинистский шабаш! Он не мог не понимать, что путч Симовича, поддержанный коммунистами, развяжет руки антихристианским силам (как это и произошло). Не мог Дожич не отдавать себе отчёта и в том, что для тысяч белоэмигрантов этот путч станет смертельной угрозой! (и эта угроза тоже материализовалась). Вопреки широко распространённому мнению, далеко не все граждане Югославии сочувствовали российским эмигрантам. «На всём свете нет ни одного радио, которое бы столь возмутительно дискредитировало русскую эмиграцию, кроме… Белграда и Москвы!», – гневно писал ещё в 1937 году доблестный генерал Михаил Фёдорович Скородумов.

Кабинет Симовича, стремясь выиграть время при неизбежном «переобувании», подтвердил свою приверженность прежним обязательствам перед III Рейхом. Новый министр иностранных дел Момчило Нинчич (кстати, большой поклонник Г. В. Чичерина) 27 марта 1941 года посетил посла Германии в Югославии фон Хеерена и официально уведомил его о признании новым правительством Венского протокола. Тем не менее, кабинет Симовича так и не ратифицировал Венский протокол. Лукавство путчистов было очевидно для всех. Ведь, по свидетельству ветерана Русского Охранного корпуса Евгения Месснера, «бесчинствовавшая чернь оплевала на улице подле Соборного храма германского посла». По Сербии прокатилась волна немецких погромов, на улицах избивали любых немцев – и граждан Рейха, и местных фольксдойчей, а возможно, что и российских немцев. И вот на этом фоне митрополит Анастасий и глава Делегации по защите интересов русских беженцев В. Н. Штрандтман поспешили послать королю-подростку Петру II поздравительную телеграмму:

«Вознеся молитвы в Русской Церкви о здравии и благоденствии Вашего Величества по случаю принятия полноты Королевской Власти, русская эмиграция приносит свои поздравления и горячие пожелания счастливого и долгого Царствования под Сенью Всевышнего Господа на благо народа, на его процветание и славу, достойную его героического прошлого. Одушевлённые чувствами глубокой благодарности за оказанное нам братское гостеприимство в годины нашего величайшего национального горя, мы просим Ваше Величество принять выражение безграничной преданности Русской эмиграции и её стойкой верности и в будущем заветам наших предков».

Да! Анастасий не только не нашёл возможным осудить патриарха Гаврило Дожича, благословившего негодяев (не осудил Дожича и ни один из преемников Анастасия), но и сам расписался в «безграничной преданности» путчистам. И даже бывший посол Николая II в Белграде Василий Штрандтман присоединился к лакейской телеграмме!

30 марта 1941 года Штрандтман послал поздравительную телеграмму генералу Симовичу. 30 же марта правительство Симовича обратилось к Советскому Союзу с предложением заключить военно-политический союз «на ЛЮБЫХ условиях, которые предложит Советское правительство, вплоть до некоторых СОЦИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ, осуществлённых в СССР, которые могут и должны быть произведены во всех странах».

Что тут сказать! С 1945 года в русскоязычной литературе укоренилось словосочетание «безоговорочная капитуляция», неточное само по себе. Ибо буквально «капитуляция» – это оглавление, то есть перечень каких-то условий. В мировой политической литературе советскому термину «безоговорочная капитуляция» соответствует словосочетание «безоговорочная сдача». Предложение клики Симовича как раз и было такой «безоговорочной сдачей». Дело пахло коллективизацией и Голодомором!

1 апреля 1941 года почти всё немецкое и итальянское население Югославии было эвакуировано из страны. 3 апреля клика Симовича выразила готовность принять на свою территорию ЛЮБЫЕ вооружённые силы СССР, в первую очередь авиацию». И кто-то считает, что это всё менее унизительно, чем Венский протокол! По свидетельству ветерана Русского Охранного корпуса Дмитрия Персиянова, в первые дни апреля югославскими властями составлялись списки белоэмигрантов, подлежавших превентивному аресту и заключению в концентрационные лагеря – только по Белграду в них были внесены 800 человек!

5 апреля в московском Кремле был подписан Договор о дружбе и ненападении между СССР и Югославией. А утром 6 апреля 1941 года, когда в Кремле только-только закончился советско-югославский банкет, – вооружённые силы III Рейха и Италии (а в дальнейшем – Венгрии и Болгарии) начали военные действия против Югославии, завершившиеся через 11 дней полным разгромом этой (будем говорить откровенно) лоскутной страны.