Сергей Погорелов - Первопоселенцы Дикого Поля

В XVI в. с возникновением России и с распадом Золотой Орды в этом регионе сложилась новая ситуация. Поначалу Северскими землями в Литве на правах удельного князя владел Василий Шемячич – родственник московского великого князя Ивана III. Дед его, знаменитый смутьян Дмитрий Шемяка ослепил в борьбе за престол своего двоюродного брата, московского князя Василия II (Темного). После поражения и гибели Дмитрия его семья бегством в Литву спаслась от репрессий. Потомки Дмитрия – Шемячичи, ставшие кровными врагами московских правителей, казались литовским князьям самыми надежными защитниками пограничных с Россией территорий. Поэтому северские земли и были даны им в удельное владение.

Но уже в 1500 году Василий Шемячич под предлогом спасения от гонений на православие «отъехал», как тогда говорили, от Литвы со своими землями и перешел на службу к Московскому государю. Его удельные владения: Новгород Северский, Рыльск, Путивль и Радгощь, а также донецко-оскольская лесостепь – территория будущей области – теперь переходили к России. После кратковременной войны и тяжелого поражения от русских войск Литва по договору 1503 г. о перемирии признала переход северских земель под власть Москвы (формально на срок перемирия – до 1509 г.). Так у России возникли права на земли по Донцу и Осколу, которые она с этого времени стала считать своей «украиной».

Литовские летописи конца XV в. сообщают о княжеских и дворянских вотчинах на Осколе и Валуйке.

Начиная с набега Мухаммед-Гирея в 1521 году, татарская конница не раз прорывалась на Русь по одним и тем же дорогам в обход естественных рубежей – лесных массивов и глубоководных рек. Путь прокладывался, как правило, по водоразделам Северского Донца и Ворсклы – на западе, а также Оскола – на востоке. Исторически сложилось так, что именно на месте будущей Белгородской области в конечном итоге сходились все три главные крымские дороги. Первая из них – Муравская – начиналась у верховьев реки Самары, притока Днепра и проходила между верховьями Ворсклы и Северского Донца.

А ещё ранее Муравского шляха шла дорога Широканка от имени половецкого князя Шарукана (Шарук-хана). Это примерно по линии сёл Чуево-Раисовка-Кривошеевка и далее на Ломово. Это участок дороги на Чернигов. Здесь, в окрестностях нынешнего села Скородное, перемычкой соединялись Муравский и Изюмский шляхи. Где-то здесь в верховьях Донца была ставка Шарукана и древнерусский город. Может быть, это древнерусское городище в Крапивном на реке Корень в Шебекинском районе.

Вторая – Изюмская – также начиналась у верховьев реки Самары. Она шла прямо на север, где у Изюм-кургана татары переправлялись через Северский Донец, далее продвигались по его левобережью, обходя Нежегольский лес, реку Корочу и по водоразделу между Донцом и Осколом устремлялись к безлесному участку между нежегольскими и оскольскими лесами в районе нынешнего села Яблонова. Третья дорога – Кальмиусская – начиналась у истоков донского притока реки Кальмиуса. Она вела к переправе через Северский Донец чуть выше впадения в него р. Айдар и далее по водоразделу рек Оскола и Айдара выводила татар к переправе через реку Тихую Сосну на безлесном участке в районе современной административной границы Белгородской и Воронежской областей. На Руси нередко даже в документах торные пути татарских вторжений именовали тюркским словом «сакма». Таким образом, жизнь людей до строительства города Корочи была неспокойной. В селения Корочанского, Кореньского станов, Посопной дворцовой волости наведывались крымские татары.

В 25 верстах севернее нынешней Корочи, в окрестностях Скородного, соединились два излюбленных татарских шляха – Изюмский и Муравский. Муравский шлях проходил западнее нынешней Корочи, между реками Ворсклой и Северским Донцом. Изюмский – по Корочанской земле. Наиболее сильные набеги татар на Корочанскую землю отмечены в 1632, 1633, 1637 годах. В эти годы с южнорусской земли татарами было угнано в полон 10640 человек. В качестве живого товара они поступали на рынок в город Кафу (Феодосия) и продавались в разные страны Европы, Азии. Ученые отмечают, что с 1626–1627 гг. в Корочанском стане население уменьшилось в десять раз. Видя такое разорение людей на Корочанской земле, царь Михаил Федорович велел построить города Яблонов и Корочу и тем самым закрыть путь шайкам крымских татар.

Еще в 1571 году Царем Иваном Грозным на рубежах Московского государства были учреждены «старожилы» и «станы», которые несли сторожевую службу, наблюдая за передвижением татарской конницы и предоставляя сведения в города-крепости. Идеальным местом для расположения таких дальних сторож служил Северский Донец, справа и слева от которого проходили Муравская и Изюмская сакмы. Вдоль Донца с севера на юг были размещены семь сторож со служилыми людьми, представлявшие собой временные укрепления для укрытия сторожей, несших дозорную службу в степи. Самая северная из донецких дальних сторож – Карповская – располагалась на месте заброшенного Карпова городища на территории современного Яковлевского района Белгородской области. Самая южная – Айдарская – у впадения р. Айдар в Северский Донец на территории современной Ростовской области.

На реке Короче находилось несколько «сторож» города Белгорода. Одна из них располагалась между Корочей и Казанкой, другая – у нынешнего села Стариково, третья – у села Ржевки (Шебекинского района). От сторожей требовалось вести скрытное наблюдение за перемещением татар. Такое наблюдение начиналось, как только стаивали снега и степь становилась проходимой для конницы. Продолжалось наблюдение до глубокой осени, пока вновь «глубокие снеги не лягут». Каждый сторожевой отряд состоял из 5–6 казаков во главе с дворянином или опытным атаманом. Выезжали на дальнюю сторожу на два месяца со всеми припасами, с отборными лошадьми и оружием. Снаряжавший его на службу, путивльский или рыльский воевода придирчиво инспектировал сторожей и их снаряжение. В случае, если кони или оружие выбраковывались, воевода мог «разогнать» (распустить) непригодный к особо ответственной службе отряд, что было чревато для служилых серьезными последствиями. Обычно, не обостряя конфликт, провинившиеся готовы были втридорога купить у местных спекулянтов, находившихся нередко в сговоре с воеводой, новых коней и оружие.

Прибыв к месту службы, сторожа организовывали патрулирование отведенного им участка татарских дорог. Чаще всего они обнаруживали не появление татарской конницы, а свежий след, оставленный в вытоптанной степи. Сторож, обнаруживший след, докладывал об этом атаману, а тот принимался «смечать» сакму. Опытный следопыт, как правило, определял по следу приблизительную численность прошедшего войска и даже присутствие в нем «царя» – так именовали на Руси крымского хана. В последнем случае за ханом обязательно следовала артиллерия, и повозки с пушками оставляли глубокую колею. Одного из сторожей отправляли с донесением к воеводе ближайшего города. Остальной отряд пускался в погоню за татарами. Настигнув противника, сторожа уточняли, теперь уже визуально, численность войска и направление его движения. Воеводе отсылалось новое донесение, а сторожевой отряд продолжал скрытно следовать за татарами, чтобы иметь возможность определить их маршрут и своевременно оповестить о появлении татар гарнизон того города, который первым окажется на пути вторгшегося войска.