Иоанн Курмояров - Крещение Руси: мифы и реальность

Все эти примеры недобросовестной критики мы привели только для того, чтобы проиллюстрировать те методы и подходы, которыми пользовались и пользуются до сих пор критики христианства при создании своих антихристианских мифов. По своей сути данные методы представляют яркий пример того, что в логике называется circulus vitiosus, «порочный круг» в доказательстве. Т. е. на деле это означает, что при создании своей мифологии антихристианского характера критично настроенные по отношению к христианству авторы исходят (как из своего последнего основания) из положений, которые им еще нужно доказать, но которые они принимают уже за доказанные и несомненные. Они заранее объявляют всю не только новозаветную, но и вообще библейскую письменность сборником мифов и легенд, и у свидетельств этой письменности касательно событий евангельской и библейской истории отнимают всякое историческое значение. При таком отношении к источникам библейской истории факты последней можно, конечно, объяснять самым разнообразным способом и сближать их с чем угодно. Точно так же при подобном подходе к изучению истории и религии феномен Крещения Руси будет выглядеть исключительно в негативном свете, а именно; князю Владимиру и его окружению приписываются самые неприглядные и корыстные мотивы (желание еще более поработить народ и т. д.). Утверждается, что именно эти мотивы и побудили правящую верхушку древнерусского общества искать религию (т. е. идеологию для управления массами), наиболее подходящую для подавления народного самосознания и гармоничного развития личности. В этой череде лучшей идеологией оказалось христианство, т. к. оно всячески пропагандирует смирение, подчинение властями, нищету (т. е. нестяжание), призывает к терпению скорбей и различных невзгод, препятствует прогрессу и вообще подавляет всяческие творческие начала и стремления в человеке. Авторы подобных теорий считают, что имеется предостаточно исторических фактов для того, чтобы делать столь радикальные выводы. Большинство из этих фактов будет рассмотрена во второй части книги, где мы попытаемся составить истинную картину описываемых исторических событий. На самом же деле список фактов, которые якобы подтверждают насильственный характер крещения жителей Древней Руси, довольно ограничен. И ограничен он потому, что до нас дошли лишь отдельные случаи конфликтов между язычниками и христианами периода христианизации Руси. Практически молчит по этому поводу и археология. Все это может говорить лишь о том, что сам процесс христианизации проходил довольно мирно и не вызывал в большинстве своем какого-либо существенного сопротивления со стороны граждан Древней Руси. Отдельные конфликты говорят лишь о том, что недовольные всегда найдутся. Слишком уж трудно бывает некоторым людям отказаться (даже в пользу Истины) от своих заблуждений и предпочтений.

Но самым удивительным во всей этой антихристианской шумихе является то, что сегодня (впрочем, как и в прошлом) обвинения христиан в насильственном навязывании своей веры звучит со стороны людей с атеистическими взглядами. Уж кто-кто, а они могли бы скромно промолчать на этот счет, т. к. на фоне огромного количество жертв минувшей советской, атеистической эпохи, эпохи, которая унесла десятки миллионов жизней наших (и не только наших) сограждан, стыдно пытаться раздуть «кровавый» сюжет Крещения Руси, опираясь лишь на несколько, не всегда адекватно понимаемых, примеров конфликтов, имевших место между христианами и язычниками в Древней Руси. Недобросовестность атеистической критики проявляется даже в том, что сам подбор подобных фактов растягивается на период с 10-го по 13-й, а иногда даже и по 14-й век. Так, например, фактом насилия над язычниками считается церковное постановление от 1285 года, повелевающее «отлучать от церкви тех, кто ходит к волхвам и обавникам». Таким образам христианство обвиняется, с одной стороны, в заигрывании с языческой идеологией (т. е. в двоеверии), а с другой стороны данный запрет подается как насилие над свободой воли человека. Хотя, на самом деле, он может быть воспринят исключительно как желание Церкви сохранить чистоту веры и нежелание христиан идти на какие-либо компромиссы с язычниками и, в том числе, на компромиссы с собственной совестью. Удивительно, но даже сам факт свержения языческих кумиров (т. е. деревянных статуй языческих идолов) князем Владимиром воспринимается как факт насилия и примером того, что Русь крестили «в кровавой купели». Думаю, что подобный пример, как, впрочем, и многие другие примеры, явных натяжек и передергиваний со стороны враждебно настроенных по отношению к христианству элементов можно будет оставить без комментария.

Закончить этот раздел мне бы также хотелось словами математика В. Н. Тростникова: «Несколько лет назад мой старый знакомый, один из крупнейших математиков современности, попросил меня свозить его в Троице-Сергиеву лавру. Зная о его материалистическом воспитании, я выразил удивление. Понизив голос, академик сказал мне: «Я не настолько глуп, чтобы быть атеистом» [108].

Один из умнейших агностиков нашего времени спросил меня как-то: как я считаю, становится человечество лучше или хуже или не меняется? Он был уверен, что назвал все возможные варианты. Он не видел, что все это – отчеты и схемы, а не картина и повесть.

Я спросил его, как он считает: мистер Смит из Голдер-Грин стал лучше или хуже или же не изменился от тридцати до сорока лет? Тут он начал догадываться, что это зависит от мистера Смита, от его выбора. Он никогда раньше не думал, что путь человечества – не прямая линия, прочерченная вперед или вверх, или вниз; он извилист, как след через долину, когда человек идет, куда хочет, и останавливается, где хочет, может пойти в церковь, может свалиться пьяным в канаву. (Честертон. «Вечный человек»)

Ближе к концу 80-х годов в советском обществе стала стихать волна религиозной критики и богоборчества (один из пиков которой приходился на период хрущевских гонений на христианскую Церковь). В научных кругах (впрочем, как и вообще в кругу советской интеллигенции) начал проявляться интерес к более тщательному изучению религиозных доктрин и истории религии. В этот период появляются на свет более глубокие работы, касающиеся истории христианизации Руси.

Для авторов этих работ был характерен отход от грубой атеистической пропаганды и очернения всего религиозного (в том числе и христианского). Появляются первые экскурсы в догматику и неуверенные попытки исследования внутренней сущности как язычества, так и христианства [109]. Присутствует даже положительная оценка как языческой, так и христианской религиозной культуры, в том числе признается большой вклад христианства в развитие древнерусского государства и общественных отношений. Однако по своей сути все эти исследования также являлись исследованиями атеистического содержания [110]. К сожалению, и до сего времени эта тенденция, доминирующая в гуманитарной науке, не преодолена.