Иоанн Курмояров - Крещение Руси: мифы и реальность

Из всего вышесказанного можно сделать один, очень простой и достаточно очевидный вывод: все это, несомненно, более тонко и интересно, нежели представленные выше грубо-атеистические мифы, но по сути это одно и то же, т. к. и в том, и в другом случае в основе изучения рассматриваемых исследователями исторических процессов лежат все те же материалистические установки: – о первичности бытия над сознанием, о естественном отборе в ходе эволюции, о самой эволюции как о бессознательном двигателе всех процессов во вселенной и т. д. В этом контексте даже не приходится удивляться смелому высказыванию Д. Деннета о том, что: «Маркс и Ницше пошли по верному пути, когда приписывали сознанию коммуникативно-социальный характер, а личности – нормативный характер, хотя и не представили логически корректной аргументации» [124].

Казалось бы, все эти вопросы никоим образом не относятся к исследуемому нами предмету (т. е. к событиям далекого прошлого Древней Руси), но, тем не менее, они имеют самое прямое отношение к анализу методов, которые современные историки применяют в отношении изучения древней истории. Здесь как бы заложен фундамент всех последующих ошибок, связанных с оценками конкретных событий из древней истории человечества. Поэтому остановимся несколько подробнее на анализе вышеизложенной научной модели.

Проводя данный анализ, мы будем избегать использования аргументов, говорящих о том, что в науке неоднократно происходили совершенно кардинальные перевороты, радикальным образом изменявшие общечеловеческие представления об устроении мироздания и человека. В том числе, нет необходимости обращаться и к многочисленным статьям креационистов. Статьям, в которых теория эволюции подвергается жесточайшей критике. Также нет ни малейшей необходимости опираться на строго религиозные представления об устройстве мироздания и наличии души в человеке. Достаточно будет проанализировать вышеизложенную модель с точки зрения самой науки, т. е. с точки зрения голых научных фактов.

Т.к. именно с этой точки зрения вышеизложенная концепция развития вселенной, человеческого общества и сознания выглядит более чем сомнительной.

Во-первых: к сожалению, сегодня, в сознании большинства людей, и в том числе в сознании многих ученых все еще доминируют псевдонаучные взгляды атеистической эпохи. Так, например, в конце 19-го века в кругах ученых господствовало твердое убеждение о том, что научная картина мира в целом предельно ясна, а самим ученым остается лишь уточнить некоторые ее детали. Согласно этим взглядам, все события во Вселенной строго детерминированны (т. е. могут быть предсказуемы) и степень их предсказуемости зависит лишь от точности измерений [125].

Проблема же состоит в том, что в строго детерминированной Вселенной, а именно о такой вселенной говорит нам классическая наука, не может быть места для СВОБОДЫ ВОЛИ и в этом случае человек действительно представляет из себя более сложную, нежели животные, но все же БИОЛОГИЧЕСКУЮ МАШИНУ. Однако уже в самом начале 20-го века были сделаны научные открытия которые полностью опровергали эти скоропалительные выводы: «Оказывается, что даже в классической механике Ньютона возможность предсказать движение системы для достаточно больших промежутков времени, как правило, ограничена. В современной квантовой физике возможность однозначных предсказаний ограничена еще сильнее, и сам математический аппарат сориентирован на вычисление вероятностей различных процессов» [126].

Во-вторых: не все так просто с детерминизмом и алгоритмичностью человеческого сознания. Дело в том, что сама концепция строгого детерминизма содержит в себе явное логическое противоречие, а именно: с точки зрения детерминизма человек может (чисто теоретически) с абсолютной точностью рассчитать все прошлые и будущие события во вселенной, но при этом, зная все события как прошлого, так и будущего (теоретически), на практике человек может поступить с точностью до наоборот. Некоторые ученые пытаются ответить на это противоречие тем, что с точки зрения математики расчет всех (в том числе, и будущих) событий не представляется возможным. Но, все же, вне зависимости от того, можно ли на практике проделать все эти вычисления или нет, всегда остается вероятность развернуть вспять закон причинно-следственных отношений (он же – принцип детерминизма). Поэтому, даже являясь сторонником детерминистского устроения вселенной, никогда нельзя утверждать с абсолютной точностью, почему тот или иной конкретный человек (или, допустим электрон [127]) поступил так, а не иначе, т. е. являются ли его действия следствием тех или иных причин, либо же он, по меткому замечанию Канта, «сам от себя начал состояние» [128], т. е. фактически сделал то, что никак не вытекало из его прошлых действий, т. е. не являлось прямым, а может быть даже и косвенным следствием тех или иных событий.

Более того, сегодня вопрос о свободой воли выходит из чисто философской плоскости и все более и более занимает умы крупных ученых (хоть и ясности в этом вопросе до сих пор не наблюдается). Фундаментальная наука пока (и, видимо, в принципе) не может ответить на этот основополагающий вопрос, но тех противоречий, которые возникают при принятии строго детерминистской концепции мироздания, вполне достаточно для того, чтобы большинство ученых отнеслось к этому вопросу со всею серьезностью: «Вопрос о свободе воли представляет собой реальную, а не вымышленную проблему – но она в высшей степени нетривиальна и ее трудно сформулировать адекватно» [129].

В-третьих, с устроением нашего сознания дело обстоит не менее запутано, но и здесь с очевидностью доказано, что оно не имеет строго алгоритмического характера. В этой связи один из крупнейших ученых современности Р. Пенроуз в своей книге «Новый ум Короля» пишет следующее:

«Мои рассуждения в том виде, в котором они представлены в книге, направлены на достижение двух целей. Первая из них – это стремление показать, опираясь главным образом на результаты, полученные Геделем (и Тьюрингом), что математическое мышление – а, следовательно, и умная деятельность в целом – не может быть полностью описано при помощи чисто «компьютерной» модели… Тем самым, в формировании нашего сознания с необходимостью есть элементы, которые не могут быть получены из какого бы то ни было набора вычислительных инструкций; что, естественно, дает нам веские основания считать, что сознательное восприятие – процесс существенно «невычислимый» [130].

Короче говоря, наше сознание никогда не будет работать как хорошо запрограммированный компьютер, а компьютер, в свою очередь, никогда не сможет в точности скопировать человеческое сознание: «тогда как бессознательные действия мозга происходят в соответствии с алгоритмическими процессами, действие сознания имеет совершенно иную природу, и поэтому не может быть описано никаким алгоритмом…Чтобы решить, будет ли алгоритм действительно работать, нужно глубокое понимание, а не просто еще один алгоритм… Моменты прозрения, когда математик или физик внезапно вскрикивает «Ага!», по мнению Пенроуза, не могут явиться «результатом сколь угодно сложных вычислений»: в эти мгновения разум соприкасается с объективной истиной…» [131]