Александр Строгов - Искривлённая история

Итак, все эти примеры свидетельствуют о том, что прорывы неоднократно осуществлялись и до А. Брусилова, и после него, как немецкими войсками, так и союзными, в том числе русскими, причём на самых разных фронтах, исключая Западный фронт. Концентрация живой силы и артиллерии во Фландрии была настолько высока, а равнинная местность и развитая инфраструктура настолько благоприятствовали манёвру резервами в стратегических масштабах, что прорыв назрел лишь в момент, когда стоял уже вопрос об окончательном падении Германии. Прорыв этот, по причине готовности Германии к мирным переговорам, так и не состоялся; вторжению союзников на немецкие земли помешала и эпидемия смертоносного испанского гриппа, которая с ужасающей быстротой распространилась в войсках обеих сторон.

На Запад! К решительным битвам, к громозвучным победам! Стройтесь в боевые колонны! Пробил час наступления

М. Тухачевский, командующий Западным фронтом Республики, приказ №1423 от 2 июля 1923 г.

Брусиловский прорыв среди длинного списка удачных и не очень операций по прорыву фронта противника, предпринятых в ходе Первой мировой войны, стоит особняком – и не только потому, что он имеет собственное уникальное, неповторимое лицо, но и по своим совершенно катастрофическим последствиям. Нужно сразу же подчеркнуть общее в наступлении, начавшемся 4 июня 1916 года, с другими крупными наступлениями того периода, а также обратить особенное внимание на различия, которые со всей очевидностью и обусловили как весьма обнадёживающие поначалу результаты, так и последующие тяжкие неудачи.

А. Брусилов, следуя примеру своих немецких оппонентов, равно как и союзников по Антанте, выделил особые группы специально обученных солдат, которые должны были действовать на острие наступления. Вооружённые револьверами и ручными гранатами, они, следуя за огневым валом, имели задачей врываться в окопы противника и, подавляя его сопротивление, захватывать контроль над ключевыми точками оборонительной позиции в 1-й траншее. За ними следовали густые цепи пехоты, составлявшие основную массу войск. Эти подразделения были разделены на два эшелона, имеющих по две «волны» (по 3-4 стрелковых цепи) каждый; им предстояло применять новый тактический приём – т. н. атаку «перекатами». 1-я «волна», перебегая 1-ю траншею, в которой действовали группы «чистильщиков», сразу же атаковала 2-ю траншею противника; 2-я «волна» атаковала и закрепляла 1-ю траншею, в то время как 3-я и 4-я «волны» атаковали 3-ю траншею противника, обычно замыкавшую оборонительную позицию и относившуюся к зоне полковых резервов. Таких позиций, как и на Западном фронте, обычно было 2-3, однако значительная протяжённость Восточного фронта не позволяла сосредоточить здесь большое количество орудий и пулемётов.

Победы, достигнутые в предыдущем году, убедили командование противника в утрате русской армией боеспособности, вследствие чего лучшие немецкие и австрийские дивизии были переброшены на Западный и итальянский фронты. Австро-венгерские и на отдельных участках даже турецкие дивизии, противостоявшие войскам Юго-Западного фронта, были укомплектованы неоднородным этническим составом, зачастую – призывниками старших возрастов; всё это подрывало и без того невысокий боевой дух противника.

Подобно англо-французским союзникам на Западном фронте, А. Брусилов провёл основательную артиллерийскую подготовку, длившуюся более двух суток (54 часа); артподготовка англичан в ходе наступления на Сомме, например, в сентябре того же года длилась неделю, причём концентрация артиллерийского огня многократно превосходила созданную А. Брусиловым: общая численность орудий достигла 3500, то есть вдвое большего числа, чем на Юго-Западном фронте, причём они были сосредоточены на участке протяжённостью всего в 35 км, среди них преобладала артиллерия крупных калибров, а количество заготовленных на один ствол снарядов колебалось от 1700 до 3000.

Артиллерийская мощь Юго-Западного фронта не шла ни в какое сравнение с колоссальными огневыми возможностями союзников, более того, она была распылена на 11 (!) участков прорыва. Тем не менее, успех обозначился уже в первый день операции: австро-венгерские дивизии, большей частью укомплектованные солдатами славянских (чехи, словаки, словенцы, сербы, хорваты, поляки, русины) национальностей, численность которых достигала 40%, и венграми, начали массово сдаваться в плен, увидев в грядущем поражении Габсбургов возможность для возникновения собственных независимых государств. Весьма яркое и живое описание духа пораженчества, пропитавшего собой это воинство, оставил замечательный чешский писатель Я. Гашек, написавший юмористическую эпопею «Похождения бравого солдата Швейка». Сам Я. Гашек, также сдавшийся в плен, впоследствии служил в чехословацком корпусе и в Красной Армии.

Термин «Брусиловский прорыв» утвердился в исторических кругах уже после Первой мировой войны, когда исследователи в полной мере осознали его необычность; то, что он получил имя А. Брусилова, подчёркивает не гениальность полководца (хотя отсутствие у последнего хотя бы таланта не станет отрицать и злейший из врагов), а исключительные обстоятельства и результаты операции. Наиболее точным термином в данных обстоятельствах был бы не «прорыв», а «разрыв», так как австро-венгерский фронт, скорее, лопнул, попросту испарившись, как это случается с воздушным шариком. Луцкий прорыв, как его именовали современники, включая, кстати, самого А. Брусилова, привёл к падению Луцка, однако вскоре после этого победоносное шествие русской армии прекратилось.

Сам А. Брусилов во всём обвинял главковерха, не рассмотревшего в наступлении в полосе Юго-Западного фронта должных перспектив, не давшего ему вовремя резервов, не позволившего иметь целью крупный город Львов, а направившего вместо этого последующий удар на Ковель, который, кстати, так и не удалось взять.

Однако это личное мнение А. Брусилова, являющегося более чем заинтересованным лицом. Если всё упрощать, то он увидел свой шанс, сделал удачную ставку – и сорвал неплохой банк. Однако же с высот даже М. Алексеева успехи русской армии были далеко не такими обнадёживающими. В полосе Западного фронта, где оборону удерживали немецкие войска, успехов достичь не удалось. То, что последующий удар А. Брусилова командование направило на Ковель, было совершенно верным решением: этот город являлся крупным центром железнодорожных сообщений и, захватив его, при содействии Западного фронта, можно бы было рассчитывать на то, что успех удастся закрепить и даже развить.

Попытка А. Брусилова наступать в южном и юго-западном направлениях привела бы к возникновению брешей во фронте; опираясь на Ковель, немцы неминуемо ударили бы ему во фланг и в тыл, что привело бы к сокрушительному разгрому. То, что А. Брусилов так и не смог взять Ковель, куда начали прибывать немецкие войска и артиллерия, свидетельствует о том, что русская армия не могла всерьёз тягаться с кайзеровской, независимо от участка наступления. Безрезультатные атаки на р. Стоход, несмотря на значительное превосходство в живой силе, стали неприятным тому подтверждением.