Хачик Даштенц - Зов пахарей

– Я, эфенди, Муко.

Мутасариф открыл дверь. Муко вошел.

– Откуда в такой поздний час? – спрашивает мутасариф.

– Из Цронка.

– Хачатура почему убил?

– Моей вины тут нет, эфенди. Мы спустились с гор, чтобы спокойно свой хлеб сеять, но, видишь, из-за трех золотых в тюрьму упекают.

– Что ж, правда твоя. С сегодняшнего дня назначаю тебя сборщиком податей вместо Хачатура-эфенди, – сказал мутасариф. – Пойдешь завтра по селам и всех должников отпустишь по домам. В нашей стране люди должны без страха в душе жить, хуриат ведь.

Обрадовался ализрнанский Муко и согласился быть сборщиком налогов. Взял девять заптиев и приступил к делу. Работал он до осени. Всех бедняков из тюрьмы выпустил, а богатеев, наоборот, на их место затолкал. Как-то раз на лошади направлялся в Хасгюх и видит: шесть вооруженных курдов поймали на дороге хутца-армянина (тот в Крдагом направлялся), хотят раздеть, ограбить. Крикнул Муко издали:

– Не бойся, Погос, я здесь. Вот и свиделись мы: ведь я тот человек, с которым ты прутом поменялся.

Муко освободил хутца, а шестерых курдов обезоружил и привел в Хасгюх, сдал властям.

Да, а мутасариф-то, оказывается, решил тайком убить сулухского героя. Один из заптиев узнал про это и тихонечко на ухо Муко шепнул:

– Этой ночью мутасариф собирается тебя убить.

Ализрнанский Муко вытащил из кармана золотой, подарил заптию и, когда приехали в Муш, пошел прямо к мутасарифу.

– Эфенди, – говорит, – мне отлучиться надо.

– Иди, – отпустил его мутасариф, – но поскорее возвращайся.

У Муко при себе револьвер был и ружье. Он из управления – прямиком в дом к мутасарифу.

– Ханум, – говорит жене мутасарифа, – дай мне оружие мутасарифа, все, какое есть, мы с ним вместе по важному делу уезжаем.

Взял оружие мутасарифа, поднялся на Алваринч, пошел к Канасару. Только его и видели.

Борода и Марта

А что стало с другими гайдуками?

Чоло в пастухи пошел. Град Тадэ убежал с оружием в руках в неизвестном направлении. Говорят, его видели в окрестностях Багеша. Молния Андреас перешел Хлатскую речку и ушел на Немрут, дожидаться лучших дней. Ахо, Манук и Исро тоже сделались беглыми, не согласились сдать оружие. «Не вернемся, – сказали, – пока Сасун не объявят армянской землей».

Беглыми стали также Борода Каро и Орел Пето.

Прилег Каро под могучим дубом и предался размышлениям. Почти пятнадцать лет был он гайдуком. Несколько раз ходил за оружием на Кавказ. Участвовал в многочисленных битвах. Не было в живых старых и новых боевых друзей – Макара, Гале, шеникца Манука, Сейдо, артонского Джндо. Не было самого Геворга Чауша. bот уж год как не было лачканского Артина. Никого почти из старых фидаи не осталось. Да и эти все разбросаны, кто при оружии, а кто, забыв про него, дома сидит; кое-кто, как он, в горах прячется. Неопределенное, непонятное положение, а годы идут. Где искать правду?

И Борода Каро решил жениться. Раз хуриат объявлен, надо действительно сделать Сасун Эрменистаном. Жениться, но на ком?

В Ишхандзоре жила девушка по имени Марта. Двоюродной сестрой Тер-Каджу Адаму приходилась. Давно уже нравилась Бороде, давно уже в мыслях у него было жениться на ней, «Как только сложу оружие, – думал он, – прижму ее к своей груди вместо ружья, заживем славно».

А как же свадьба, как же венчание, как же праздник? Все это, конечно, хорошо, только откуда у гайдука столько времени и средств, чтобы на свадьбе его семь свирелей играло? И прямо из-под дуба направился Борода к Тер-Каджу Адаму в Гели. Вызвал Адама на улицу и говорит:

– У тебя сестра есть, теткина дочь. Красивая девушка.

– Есть, – сказал Адам.

– Где она сейчас?

– В горах, Борода, в Хгере с матерью.

– Ты помоложе меня, Адам, ступай-ка в Хгер да вызнай, где там Марта, в каком доме обретается?

– Так ведь Марта обручена.

– До колыбели дело дошло?

– Нет.

– Что-нибудь еще было?

– Нет.

– Ну, так иди в Хгер и выполни мою просьбу. Адам пошел-пришел и говорит:

– Спит в постели у своей матери.

Тер-Кадж Адам обещал Бороде помочь умыкнуть Марту. Условились, что Адам на следующий день пойдет к своей тетке в гости и останется у них ночевать.

– А как же мне узнать, что ты дома?

– Если увидишь возле двери веник вверх тормашками, значит, я дома, входи смело. А как кашляну – хватай Марту и беги.

На следующий день к вечеру Каро вскочил на коня и помчался в Хгер во всю прыть. Только раз остановился он по дороге. Остановился потому, что увидел великана, да какого! Каро даже дрожь пробрала.

«Видать, нечистая сила поставила его у меня на дороге, чтобы я опоздал», – сказал он про себя.

– Эй, великан, а ну дай мне пройти! – крикнул Каро еще издали и рукой махнул: посторонись, мол. Великан только рассмеялся и говорит:

– Кто ты такой, давай померяемся силами?

– Я – Каро, Борода Каро, слыхал? Товарищи мои погибли за свободу, не узнав женской любви. Ты что же, и меня хочешь лишить ее?

Великан молчал и не двигался с места.

– Ох, умереть мне за тебя, с семью именами святой Карапет – вскричал Каро, сошел с лошади, да как подошел к великану, как согнул, связал в сноп, отнес на обочину, поставил там и сам сверху сел.

Исполин, задыхаясь, кричит из-под Бороды:

– Отпусти, помираю!

Усмехнулся Каро, ослабил одну веревку.

– Прошу тебя, отпусти, – взмолился великан.

Каро еще одну веревку ослабил.

– Ты – бог, – сказал великан.

– Остальные не сниму, – сказал Каро и, оставив великана, опутанного веревками, на обочине, продолжил путь.

Еще утренняя звезда не взошла, а Борода Каро был уже в Хгере, где стояли летние дома ишхандзорцев. Лошадь вся в мыле была. Борода ослабил подпругу, потрепал коня по холке и сделал несколько кругов, чтобы остыл конь.

Потом подошел к дому Марты. И видит – веник стоит, как условлено, и дверь приоткрыта.

Марта лежала в постели матери, одна рука под подушкой, другая с кровати свесилась. Ветерок Сасунских гор и блики луны играли на ее волосах, заплетенных в косы.

Мать услышала шаги, подняла голову:

– Кто это?

– Борода Каро я, матушка, – кланяясь с порога, сказал Каро.

– Что делаешь здесь ночной порой?

– За Мартой пришел.

– Рассвета не мог дождаться?

– Не мог, матушка, одним духом примчался. Лошадь еще горячая, на дворе стоит.

– Моя дочка за сына старосты идет. Напрасно явился, гелиец.

– Пусть все старосты со всеми своими сыновьями соберутся – никто не сможет отнять у меня Марты. Всего-то я и хочу на этом свете – одну девушку.

– А чем жену свою думаешь прокормить?

– Горячим своим дыханием.

– Горячим дыханием сыт не будешь. У старосты – богатство, а у тебя в кармане пусто.

– Я сейчас побогаче всех старост, матушка, потому как султана с его тахты спихнули. Я и Марта наполним Сасун нашей любовью и деток народим всем на радость…