Хачик Даштенц - Зов пахарей

– Ну и день же ты выбрал, чокнутый гелиец! Сегодня у нас в гостях сын моей сестры Адам, вон он лежит в углу, и кинжал под подушкой. Ежели встанет, спасения тебе не будет, так и знай.

Тут Адам кашлянул.

– Это он кашляет, слышишь, уходи скорее. У нас для фидаи девушек нет. Скоро в доме старосты семь свирелей на свадьбе моей Марты будут играть, а я плясать буду.

– Если плясать надумала, пляши сейчас, матушка, я Марту твою увез! – сказал Каро и сгреб в охапку девушку, выхватил из постели, только их и видели. – У меня на свадьбу времени нет и денег, чтоб семь свирелей играло! – крикнул он уже со двора, уносясь на коне прочь.

– Адам, парень, Марту увезли, вставай! Эге-гей, люди, эй, талворикцы, вы что спите, спасайте мою Марту, честь девушки идите спасать! – вскричала ишхандзорская мамаша, выскакивая из постели.

И крик поднялся над летними домами Хгера: дескать, фидаи Каро умыкнул ночью невесту старостиного сына.

– Куда поехал, в какую сторону? – размахивая кинжалом, Тер-Кадж Адам бросился к дверям.

– В ту сторону, к Мркемозану, через Кепин…

– Пеший был или же на коне?

– На коне! Девушку в рубашке прямо на седло кинул и умчал!

И встали ишхандзорцы против гелийцев, пошли на них войной.

Упрямые и отчаянные были ишхандзорцы, не дай бог против их воли пойти. Это о них говорили: «Ежели буря на дворе, значит, ишхандзорец собрался в дорогу».

И началась из-за Марты война в Сасунских горах, покатились с вершин камни-валуны, загремели горы и ущелья.

Испугалась Марта, вздумала убежать домой, но Каро начеку был. Он Марту, чтоб не убежала, привязал себе на спину и один-одинешенек, спрятавшись в скалах, отбивался от ишхандзорцев.

Отец Марты вынужден был обратиться в Константинополь к самому патриарху армянскому. Ему сказали:

«Поймай Бороду и отними свою дочь». Но кто может поймать Бороду? Он то за Чесночной Скалой появляется, то на склонах Андока, то в горах Чанчика, то на Бримо. С ружьем в руках, с Мартой, привязанной за спиной. Вот вам и Борода.

Правительство встало на защиту старосты и чуть не пол-Гели в тюрьму побросало. А толку-то?

Под конец дело поручили мушской церкви.

– Спасите мою дочь, – мать Марты повалилась в ноги архимандриту Хесу.

– Откуда он умыкнул девушку? – спросил святой отец.

– Из постели, со мною в одной постели спала.

– А что же, в доме вашем ни одного мужчины не нашлось?

– Тер-Кадж Адам спал в углу. Пока он встал, пока выхватил нож, фидаи с моей дочкой в горы умчался.

– Я дочь твою вызвал на исповедь. Если скажет:

«Да, я по своей воле убежала с ним», – я бессилен что-либо сделать; если же скажет: «Борода увел меня силою», – я верну под родительский кров девушку. – И отец Хесу отправил ишхандзорскую мамашу домой.

В Талворике село есть, называется Мазра. Боясь, что Марта скажет на исповеди, что ее увели силою, Борода отвел ее к одним знакомым в Мазре. Постучался он к ним и говорит:

– Вот моя невеста, пусть она у вас побудет денька два, а вашу дочку отпустите на один день со мной.

Оставил Каро Марту в этом доме, у знакомых своих, взял хозяйскую дочь за руку и вышел из дому.

Потом вернулся, приоткрыл дверь и говорит:

– Смотрите лучше за Мартой, а не то я вашу дочь уведу вместо нее.

И закрыл за собой дверь.

По дороге он дочку своих знакомых стал учить, чтобы, когда святой отец заговорит с нею, та отвечала бы, будто она Марта и что по своей воле вышла замуж за Каро, что и родители уже согласны, не слушайте, мол, отца с матерью моих, это они так, для виду говорят.

– Все поняла? Вот и хорошо. Пошли, значит, в Муш, – сказал Каро.

– Да ведь поздно, давай где-нибудь заночуем, а утром пойдем, – сказала девушка.

– Нет, ночью же и пойдем.

– Да зачем ночью-то идти, ведь свобода, хуриат.

– Хуриат хуриатом, а я оружия не сложил, и значит – беглый я, вне закона.

И пришли они ночью в Муш, да прямо к архиманд.риту Хесу.

– Я своею волею вышла замуж за Каро, не слушай моих отца с матерью, святой отец, – сказала девушка из Мазры, переступив порог церкви.

– Ахчи, из-за тебя тут целая война поднялась, чуть весь Сасун не спалили! Тебя как звать? – обратился к девушке отец Хесу.

– Марта.

– Каро тебя откуда умыкнул?

– Из постели моей матери.

– Насильно?

– Почему же насильно? А кто же веник в дверях поставил?

– А как же сын старосты?

– Я Каро люблю. Когда на свете есть гайдук, что такое староста?

– Молодец, дочка.

– А как в супружестве жить мирно, знаешь?

– Почему же нет? По широкой дороге рядышком пойдем, узкая попадется тропинка, друг за дружкой пойдем, Каро впереди, а я за ним, толкаться не будем.

– Идите с миром, будь благословен союз ваш! Многие фидаи умерли, не узнав семейного тепла. Пусть хоть этот один будет счастлив.

– Доброй тебе ночи, святой отец, – сказала девушка и вместе с Каро вышла из церкви.

Каро отвел девушку домой, вручил ее родителям, а сам взял свою Марту за руку – и в горы.

Обильная роса рассыпала жемчужины на изумрудную зелень. И пошли Каро с Мартой, ступая по белым лилиям и красной повилике. Перед ними ковром расстилались то синие цветы, то желтые. И пошли они, обнявшись, рука об руку, а когда узкая тропинка попалась, друг за дружкой пошли – впереди Каро, за ним Марта.

Дошли они до высокой скалы, присели отдохнуть. Марта уже смирилась с судьбой своей и не пыталась больше бежать.

Так поженились Каро и Марта. Но с гор они не спустились. Зажгли лучину среди Сасунских гор и прожили там до 1915 года.

К Багешу Началась первая мировая война. Все оставшиеся мои гайдуки, вооружившись, пошли в добровольческие отряды.

Главнокомандующим Первым добровольческим полком был Андраник, Четвертым полком командовал Дядя. Андраник назначил меня своим помощником при коннице. Он дал мне коня, а конюхом стал мой старый гайдук Барсег.

Барсег по-прежнему был преданным, услужливым работником. Когда, задумавшись, забыв про все, уходил я вперед, он, держа лошадь под уздцы, медленно шел за мной и, изредка сворачивая цигарку, протягивал ее мне – кури, мол, пусть на душе полегчает. И Аладин Мисак тоже был в моей коннице, и он в свой черед старался развеять мою печаль своими задушевными песнями.

В нашем полку были добровольцы из Америки, двое из них старые фидаи – Цронац Мушег и Бамбку Мело, которые после нового законодательства продали свое оружие и уехали в Новый Свет.

Нам надо было двигаться на Багеш. До этого Андраник отличился в битве при Дилмане и был награжден тремя Георгиевскими крестами. И я участвовал в этом сражении и получил высокий военный чин.

В битве при Дилмане отличился также старый гайдук Аджи Гево, он всегда был рядом с Андраником – в серой шинели, с кривым кинжалом и маузером на боку, два Георгиевских креста на груди, в руках зажженная трубка.