Хачик Даштенц - Зов пахарей

А Андреас? В овечьей папахе, с закрученными усами – этот устрашающего вида старый гайдук после битв при Дилмане и Ахлате сделался самым верным телохранителем Андраника и выполнял все особо важные поручения полководца. Всегда стоял он с оружием в руках за спиной Шапинанда в ожидании его приказа.

Еще три хнусских героя были среди нас – главарь гайдуков Филос, командир роты Шапух и его помощник Маленький Абро.

На военном поприще появилось совершенно новое поколение. Самым отважным среди молодых был сотник конницы Смбул Аршак. Он получил первое боевое крещение в ущелье Дилмана. Мы трое, Шапинанд, я и Аджи Гево, искренне полюбили его за храбрость и верность. Из рядового солдата Смбул Аршак очень быстро сделался сотником. Высокий светловолосый юноша, уроженец села Арагил, что в Мушской долине.

К востоку от Датвана лежала равнина Рахве-Дуран, с трех сторон окруженная горами. Летом здесь ходила под ветром обильная высокая трава, а зимой бушевала яростная вьюга. Горе тому, кто отправлялся в Рахве-Дуран в зимнюю пору.

Удивительная птица жила в этой равнине. В темные ночи, когда ни звезды не видать, ни луны, путники находили дорогу по голосу этой птицы. По ее голосу поднимался в путь караван. Но сколько путников затерялось и погибло среди метелей и вьюг Рахве-Дурана, не спас их и голос птицы.

Про птицу эту сложили песенку:

Птичка-невеличка,

Щебетунья-птичка.

Дом свой погубила

И мой не спасла.

В последние годы в Рахве-Дуране построили постоялый двор для путников. Назывался он «Аламек хан».

Бабшен был в наших руках, а враг занял постоялый двор Рахве-Дурана и шоссейную дорогу, ведущую из Муша в Багеш. С нами был казачий полк, а главнокомандующим всего войска был царский генерал Абасцев. Солдаты звали его Абасов.

Сурова зима в Бабшене. В тот год снегу навалило в Рахве-Дуране в несколько аршинов высотой. Мы начали наступление со стороны Бабшена. С первого же удара первые ряды Али-паши были сметены. Но вскоре казачий полковник доложил Андранику, что генерал Абасов остановил войско южнее Датвана и не отдает приказа стрелять из пушек.

Оседлал Андраник своего коня и погнал его по Рахве-Дурану к «Аламек хану». Видит, стоит в дверях постоялого двора командир артиллерии, а в доме генерал Абасов беседует с турецким военачальником, из близких людей Али-паши. Шапинанд приказал вытянуть вперед пушки. Командир-артиллерист возразил:

– Паша, нет у нас приказа, не приказывал генерал Абасов двигать пушки.

– Пушки вперед!! – приказал Андраник и выругался по-турецки. Когда Андраник сердился, он приказы отдавал по-русски, а ругался по-турецки.

Командир приказал выкатить вперед пушки. Андраник встал рядом с ним и стал показывать, куда стрелять. И посоветовал:

– Как покажется дым из вражеской пушки, считай, пока не услышишь звук. Если пушка выстрелит на десяти, значит, враг в тысяче шагов от нас.

Вскоре были поколеблены вторые ряды турок. Али-паша двинул вперед последние свои силы. Но солдаты, увидев участь предшественников, в ужасе бежали.

Донские казаки хотели было броситься врукопашную, но Шанинанд приказал их командиру не снимать казаков с позиций, потому что поднимается страшная метель и скоро с гор подуют ураганные ветры. Донские казаки, увидев отвагу добровольцев-армян, несколько раз прокричали-прогремели со своих позиций: «Да здравствует паша Андраник, да здравствуют армяне-добровольцы!»

Андраник, впрочем, был невесел, потому что город еще не был взят, а наша конница и донские казаки понесли большие потери в Рахве-Дуране. А виновником этого был генерал Абасов. Сам же генерал Абасов обвинил во всем Андраника и приказал его арестовать. Но Андраник, вскочив с места, отвесил звонкую оплеуху продажному генералу.

Казачий полковник в тот же день телеграммой сообщил кавказскому наместнику об измене Абасова. Наместник приходился русскому царю дядей и руководил кавказским фронтом. К вечеру пришел ответ наместника, в котором Андраник назначался главнокомандующим всеми войсками, ему же поручалось взятие Багеша.

Мы разожгли на снегу костер и грелись, обступив его когда пришла телеграмма.

– Пусть Абасов идет и занимает Багеш! – восклинул Андраник, швырнув приказ на снег.

– Что ты делаешь, паша, наместник ведь тебе приказал? Город надо взять, – сказал я.

– Нет, пусть этот предатель берет город, тот, что в «Аламек хане» тайные сделки заключает с Али-пашой. – Андраник не мог успокоиться.

– Смотри, царь накажет тебя, да и нас вместе с тобой! Приказ царя надо выполнять. – Молния Андреас подобрал со снега телеграмму наместника и торжественно спрятал ее в папаху.

В полночь паша приказал войску надеть белые балахоны.

На рассвете Андраник, выхватив саблю из ножен, отдал приказ о наступлении: «Мушцы и сасунцы, родина зовет вас идти на Битлис. Вперед! За мной!»

Конь его заржал, подставив гриву снежному ветру, несколько раз покружился на месте и, вытянув морду, стрелою помчался по белой равнине. Солнце еще не взошло, снег отливал синевой. Но вот он вспыхнул, потом пожелтел немного, разом посветлел и так же внезапно нестерпимо засверкал. И полетел Аслан, не разбирая дороги, взметая снежную пыль. И потекло войско следом за белым всадником. Справа двигался я со своей конницей, слева – донские казаки и войско русского царя Николая, мы его звали – Никол.

Промчались по Рахве-Дурану Цронац Мушег, Смбул Аршак, Аджи Гево, Маленький Абро, Шапух и Филос. Подобно буре устремились к Багешу Молния Андреас, Бамбку Мело, Аладин Мисак и конюх Барсег.

Под пушечный гром, через пылающие ворота вошло в город наше войско. Еще день не занялся, а Багеш был в наших руках. Мы вошли в Багеш со стороны оврага Тахи, оставив на его красных снегах нашего товарища Бамбку Мело. Много наших ребят потеряли мы в этот день, но первым среди жертв был Бамбку Мело. Оборвалась жизнь старого фидаи из отряда Геворга Чауша, храброго солдата, добравшегося сюда из Америки – воевать за освобождение Армении.

Красавица замка

Багеш!

Это город, через который после Ксенофонта прошел Александр Македонский. А еще это тот город, в котором стал вероотступником Мехмед-эфенди.

А вот и монастырь Кармрак, здесь под старой шелковицей провел я ночь в беспамятстве, оплакивая Родника Сероба.

Первым делом мы напали на городскую тюрьму. Но где же Расим-эфенди, что мучил меня в мрачном подземелье?

Рядом со старой средневековой крепостью показался «замок» Хачманукянов с резным балконом. И снова прочел я на фасадах: «Дом Рыжего Мелика», «Дом Армена Сарояна». Первый находился в ущелье, второй на возвышенности в квартале Авели-мейдан.

Взгляд мой, однако, был прикован к резному балкончику. По крутым ступенькам поднялся я наверх. Первым, до меня, поднялся Смбул Аршак, за ним – мой конюх Барсег и Аладин Мисак, а уж после я.