Хачик Даштенц - Зов пахарей

На мой полевой бинокль упал желтоватый лист и соскользнув, упал на колени Арха Зорику. Но это был не лист – это был клич, обращенный ко всем воинам-армянам.

«Армянские солдаты, – говорилось в воззвании, – войска Черного Бекира идут не истреблять вас, они идут, чтобы спасти Армению от грабителей-дашнаков, от их главарей – Сурена-паши и Томасбекова. Не верьте в то, что туредкие войска в Александрополе и Карсе занимались грабежом и убивали, – это неправда. Турки пальцем никого не тронули. Они пришли установить рабоче-крестьянскую власть».

Откуда принес ветер этот листок?

Арха Зорик, которого мой конюх Барсег после Сардарапатского сражения называл не иначе как «большевик Зорик», положил листок с воззванием себе в карман и той же ночью проник в Александрополь, а вернувшись, рассказал нам, что 18 ноября Черный Бекир учредил в Александрополе так называемый ревком Армении и будто бы провозгласил там Советскую власть. Этот листок тоже сочинил Черный Бекир от имени выдуманного несуществующего «ревкома», желая сломить сопротивление армянской армии. Но большевики Армении прознали про чудовищную провокацию и поставили в известность правительство Советской России, призвав армянские войска противостоять продвижению Черного Бекира.

Мои солдаты, видевшие, что сделал Бекир с Карсом и селами Ширакской равнины, узнав о коварстве Черного Бекира, удвоили пыл. С яростью срывали мои парни с голов аскяров шапки с пятиконечной звездой, срывали красные полосы с их кителей – их маскировку.

Много армянских добровольцев геройски погибло в этих боях – все мои ребята встали грудью, чтобы не дать захватчику продвинуться в глубь нашей страны. Многих воины Черного Бекира, схватив, замучили до смерти или же побросали в тюрьмы, из них назову только Франка-Мосо, верного фидаи, того, что с отрядом Маленького Арама пришел на Кавказ и отличился в битвах при Багеше и под Хоем. Того, что спорил когда-то с бердакцем о границе между селами…

Наше сопротивление было отчаянным, и все же мы потерпели поражение, не выдержав западных ветров и южнoгo самума. Наше дело было правое, но нас было мало, а они были коварны и их была тьма.

Разбойничьи банды Черного Бекира заняли Александрополь и Ширакскую равнину. По горам Кохба прошли в Сурмалу. Заняли Ани и подняли свой полумесяц над старинной анийской цитаделью.

По нашей стране прошел смерч… И была страшная резня и погром в Восточной Армении.

Не стреляла больше пушка в Городе-крепости, не сверяли по ней жители города свои часы. Время в Армении остановилось. Люди были растеряны и не то что про часы – про собственные головы забыли.

Но одни часы продолжали отбивать время – для всего мира отбивали они время.

И дошла до Ленина весть о нависшей над Арменией угрозе.

И приказал он своей Красной Армии отшвырнуть от Александрополя войско Черного Бекира.

Пришлось убраться черным полчищам. Перед тем как уйти, они взорвали Александропольский форт. Взорвали и ушли.

Но их полумесяц остался над цитаделью Ани.

О, горе мне, видевшему эти дни!

Слово Чоло над Ахо А теперь я должен рассказать вам о конце Ахо, одного из самых храбрых моих солдат.

Это он, Ахо, синеглазый фидаи, когда Сасун пал, предложил разжечь на вершине Андока большой костер и всем нам сгореть в этом костре, чтобы не даться живыми врагу.

Может быть, некоторые из вас не любят его, потому что необузданный он, но он мой солдат, и я считаю своим долгом почтить его память.

Ахо был в моем конном полку и дошел с полком до Сарыкамыша. И вдруг слышим, что Ахо убили. Он погиб в лесах Сарыкамыша, возле села Шахан. Чоло сказал над ним слово прощания, и мне хочется дословно привести эту речь для всех ныне живущих и грядущих поколений:

«Ахо, ты умер? Ты, видевший столько жарких и студеных дней, пришел и умер в лесу Сарыкамыша? Это ни дело, Ахо. После Андока и Кепина дать убить себя в Сарыкамыше? Ты, угадывавший чужую судьбу, как же не угадал ты, что тебя подстерегает смерть в этом сосновом лесу? Ты старше меня, я младше тебя, почему ты ошибся Ахо? Вставай, вставай, пойдем сядем на скале Бримо, пoйдем вместе в Харснгомер и Кардзор. Помнишь, как мы в стужу да вьюгу спустились к Фетаре, селу твоему. Ах Ахо, ты мой родич, мой старший товарищ, жизнь твоя была такая дорогая, а смерть такая дешевая. Вставай, вставай, фетарский лев. Вставай, я повешу ружье тебе за спину, и мы вместе пойдем в нашу страну. Гляди, закат отдает красным, и сороки подставили клювы ветру, раскричались и крыльями хлопают. К буре, наверное.

С тобой я, Ахо, здесь я. Кто? Странник? Он тоже в Сарыкамыше убит. Помнишь дорогу на Муш? Глядя на нее, умер Странник. Маленький Абро? Хнусец тот? Убит в болотах Залгибасара. Фетара Манук? Под Кохбом убили. Беда, беда, мы перепутали звезду, несущую гибель, с утренней звездой и заблудились. Солнце не взошло еще, а наша с тобой звезда закатилась, Ахо.

Только-только поднялась наша стая в небо. Но начался буран, и наша стая пропала в пути.

Кто же будет теперь предсказывать нам будущее, кто будет отгадывать загадки, кто будет смотреть на цвет гор и неба, на блеск звезд, на солнце, на луну, на густоту облаков и их движение? Кто поймет клич пролетающих над нами журавлей, вороний грай, сорочий гвалт?

Кто должен теперь прислушиваться, как чихает лошадь, и определить по ее ноздрям надвигающуюся грозу? Вставай, вставай, Ахо, пойдем на Свекольный Нос, отомстим за алваринчского Сейдо.

Ты думаешь, только один тот бек из рода Семи Седел был коварным? Вчера только на мосту Мазе слуга князя Шаро, окликнув его, попросил князя подойти к церкви, он-де что-то важное хочет хозяину сказать. Шаро подошел, а его верный слуга выстрелил, и Шаро с львиным сердцем упал от предательской пули. Кому же теперь верить, когда даже слуга убивает тебя из-за угла? Ни хозяину, ни слуге, все сейчас одним миром мазаны. Вон пролетел в лесу глухарь, Ахо. Мы с неба упали, на тысячу кусков разлетелись, и наши осколки все еще катятся.

Закваска мира испортилась, Ахо. Вот и ты в последние годы стал на себя не похож. Твоя вина на нашей совести, аминь.

Горе мне, горе мне, ты, умевший считать звезды, как просяные зернышки, как стекляшка-бусинка затерялся ты среди камышей этого леса, лучше бы ты упал в лугах Мркемозана, лучше бы ты бежал из Шеника в Фетару, а я бы смотрел на твою бегущую тень. И если бы я ошибся, пусть бы я спутал тебя с росой на наших цветах… Скажи, стоит ли теперь Чоло жить на этом свете, когда тебя нет? Да и зачем? На пять лет больше проживешь – на пять мер овса больше прожуешь. Ахо мой, Ахо, ты золотой колос Мушской долины. Ребята, чего вы плачете? Или Фетара Манука вспомнили? Манук принял смерть за кохбскую соль. Пока живете на этом свете, не забывайте про Кохбские горы, Фетара Манука там убили. И Манука звезда закатилась. А если из-за Ахо плачете, то кровь его пролита недаром…