Александр Дюма - Сальватор

- Очень хорошо, господа, - сказал г-н де Маранд, бросив трость на землю. - Я к вашим услугам.

- Извольте, сударь, - обратился граф Эрбель к г-ну де Маранду и подал ему пистолет.

- Пусть господин де Вальженез скажет, когда будет готов, - бросил банкир. Он взял пистолет, переложил его в левую руку и снова собрался писать.

- Да вот же...

- Мы с господином Лореданом имеем право подойти друг к другу на пятнадцать шагов и тогда выстрелить?

- Да.

- Пусть он сделает положенные ему шаги и стреляет, а я выстрелю потом Вы же видите, мне осталось подписать всего два ордонанса.

- Вас убьют, как зайца в норе, - возмутился генерал.

- Он?! - удивился г-н де Маранд и поднял на графа глаза, светившиеся уверенностью. - Он? - повторил банкир. - Да я готов поспорить на сотню луидоров, генерал, что его пуля меня даже не заденет... Итак, когда вам будет угодно, генерал.

- Это решено?

- Король ждет, - пояснил г-н де Маранд, подписывая предпоследний ордонанс и принимаясь за чтение последнего.

- Он от своего не отступится, - пробормотал Сальватор.

- Считайте, что он убит, - сказал генерал Пажоль.

- Это мы еще увидим, - возразил граф Эрбель, поддаваясь уверенности банкира.

Они отошли, открыв взглядам противной стороны г-на де Маранда, стоявшего на одном колене, тогда как находившийся поблизости от него лакей держал чернильницу.

- Ах так?! - вскричал г-н де Вальженез. - Неужели наш противник хочет сражаться в позе коленопреклоненной Венеры?

- Встаньте, пожалуйста, сударь! - в один голос попросили секунданты Лоредана.

- Ну, раз вы непременно этого хотите, господа... - вымолвил банкир.

И он встал.

- Дай мне обмакнуть перо в чернила, Контуа, и отойди в сторону, приказал г-н де Маранд слуге.

Он повернулся к г-ну де Вальженезу и прибавил, продолжая читать ордонанс:

- Я стою, сударь. Я к вашим услугам.

- Это мистификация! - вскричал г-н де Вальженез, сделав вид, что собирается бросить пистолет.

- Нисколько, сударь, - возразил граф Эрбель. - Мы сейчас подадим сигнал: идите и стреляйте.

- Так не бывает! - возмутился Лоредан.

- Как видите, бывает, - заметил второй секундант г-на де Маранда, а тот, с пистолетом под мышкой и пером в зубах, спокойно дочитывал свой ордонанс, перед тем как его подфписать.

- Предупреждаю вас, что вся эта комедия не имеет ко мне никакого отношения и я убью этого господина, как собаку, - скрипнув зубами, пригрозил г-н де Вальженез.

- Не думаю, сударь, - с сомнением произнес граф.

Лоредан опустил глаза под настойчивым взглядом генерала.

- Итак, сударь, я к вашим услугам, - не отрываясь от бумаг, предложил г-н де Маранд.

- Подавайте сигнал! - приказал Лоредан.

Секунданты переглянулись, чтобы одновременно подать знак.

Надо было трижды хлопнуть в ладоши.

На счет "раз" противники должны были взвести курок, на счет "два" встать в позицию, на "три" - двинуться друг другу навстречу.

Итак, на счет "раз" г-н де Маранд взялся правой рукой за пистолет и взвел курок.

Но на счет "два" и "три" он взял перо и приготовился писать.

- Хм! Хм! - кашлянул генерал Пажоль, предупреждая г-на де Маранда, что настала решительная минута и противник пошел на него.

В этот момент г-н де Маранд покончил с последним ордонансом. Он выронил его из левой руки, а правой бросил перо.

Затем он поднял голову, резким движением отбросив волосы назад, и они легли ему на лоб привычной волной.

Его лицо было совершенно невозмутимо.

- Наш спор на сто луидоров остается в силе, генерал? - с улыбкой спросил он, не пытаясь уклониться от выстрела противника.

- Да, - подтвердил генерал. - Лучше бы я их проиграл.

В эту минуту Лоредан дошел до барьера и выстрелил.

- Вы проиграли, генерал, - заметил г-н де Маранд.

Он выхватил пистолет из-под левой руки и выстрелил не целясь.

Господин де Вальженез повернулся вокруг себя и упал лицом в землю.

- Ну вот, - произнес банкир, бросив пистолет и подняв с земли ордонанс, - я не зря прожил день. В четверть десятого я выиграл сто луидоров и избавил мир от негодяя.

Тем временем Сальватор бросился вместе с двумя молодыми людьми на помощь раненому.

Господин де Вальженез катался по траве с крепко сжатыми кулаками. Он смертельно побледнел, на губах у него выступила кровь, глаза ничего не выражали.

Сальватор расстегнул ему фрак, жилет, разорвал рубашку и обнаружил рану.

Пуля вошла под правый сосок и, пробив грудь, достигла сердца.

Внимательно осмотрев рану, Сальватор поднялся, не говоря ни слова.

- Есть ли опасность смерти? - спросил Камилл де Розан.

- Тут не просто опасность, а смертельный случай, - ответил Сальватор.

- Как?! Неужели ни малейшей надежды? - вступил в разговор второй секундант.

Сальватор еще раз взглянул на Лоредана и покачал головой.

- Итак, вы утверждаете, что наш друг не выживет, получив такое ранение? - продолжал Камилл.

- Как не выжил Коломбан, не вынеся страдания, - строго проговорил Сальватор.

Камилл вздрогнул и отпрянул назад.

Сальватор поклонился и присоединился к двум генералам. Те поинтересовались о состоянии раненого.

- Ему осталось жить не больше десяти минут, - отозвался Сальватор.

- Вы ничем не можете ему помочь? - спросили секунданты.

- Абсолютно ничем.

- Да снизойдет до него Господь! - сказал г-н де Маранд. - Едемте, король ждет.

XII

Пасторальная симфония

Город Амстердам, который мог бы однажды стать крупной гаванью мирового значения, если бы там говорили на каком-нибудь другом языке, кроме голландского, похож на большую Венецию. Тысяча каналов омывает его дома, словно длинные муаровые ленты. Тысяча разноцветных лучей сияет на крышах его домов.

Разумеется, дом, выкрашенный в красный, зеленый или желтый цвет, выглядит претенциозно, некрасиво, вызывающе. Но когда все эти цвета слиты воедино, они отлично сочетаются и превращают город в нескончаемую радугу из камня.

И потом, не только цвет, но и форма всех этих домов очень приятна, настолько они разнообразны, оригинальны, неожиданны, живописны. Словом, кажется, что все ученики великой школы голландской живописи разрисовали сами свой город ради собственного удовольствия, ну и, разумеется, на радость путешественникам.

Если, с одной стороны, Амстердам похож на Венецию своими бесчисленными каналами, то, с другой стороны, своими яркими красками он напоминает китайский город, как мы привыкли его себе, во всяком случае, представлять, иными словами - как огромный магазин фарфора. Каждое жилище с расстояния в несколько шагов похоже на сказочные дома, выставляющие свою простенькую архитектуру на втором плане наших чашек.

На порог ступаешь с опаской, настолько их кажущаяся хрупкость смущает вас с первого взгляда.

Если не всяк монах, на ком клобук, то жилище, напротив, вполне характеризует живущего. Невозможно не быть спокойным, невозмутимым, порядочным в этих приличных и светлых домах. Сверху донизу весь город изливает на путешественника спокойствие, заставляющее пришельца желать одного: жить и умереть здесь. Если тот, кто, увидев Неаполь, воскликнул: