Илья Смирнов - Либерастия

1. ТВ-центр. Времечко. 19.03.1998.

2. Белашева И. Бешеные псы. В Москве выявляют все больше... - Время МН, 3.08.1999.

3. Желудков А. Собачий вопрос на фоне города. -Известия, 9.06.1994.

4. Канин Ф. Московским собакам - собачья жизнь. - Итоги, 1998, № 29.

5. Собака, которая гуляет... - За Калужской заставой. Газета ЮЗАО. 1999, № 29.

6. Желудков А. Цит. соч.

7. Шелест Е. Дама с собаками. -Солидарность, 1998, № 22.

8. Рстаки А. Живодерня. - Новая газета, 1998, № 35.

9. Хроника. Время МН, 13.01.1999.

10. Чернов Д. Бездомных животных отстреливают снайперы. - Время МН, 19.01.1999.

11. Южный А. Бродячие собаки напали на ребенка. - Сегодня, 26.01.2000.

12. Гориллы будут защищать себя в суде. Из "US News & world report" - перепечатка в "Известия", 5.11.1999. Заметьте, что самые дикие проявления расизма произрастают из пресловутой "политкорректности", в данном случае - прямое сравнение негров с животными.

Что такое государство?

На протяжении многих веков и даже тысячелетий разные народы давали разные ответы на этот вопрос, но при всей несхожести формулировок они были выдержаны примерно в одной тональности. Государство - это нечто священное и сверхценное, возвышающееся над живыми людьми с их сиюминутными заботами. Земной аппарат управления воспринимался как приложение к иерархии небожителей. Помните: "обожествление великокняжеской власти - естественная форма мировосприятия средневековых людей..." ?

Классический либерализм противопоставил этой почтенной традиции "социальный контракт" - гениальное изобретение, которое можно рассматривать и как практическую реализацию одного из евангельских заветов, совершенно забытых христианами: "вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими; Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою." [1]

"Вельможи" превращаются в обычных работников, которых гражданское общество нанимает для выполнения определенных обязанностей, соответствующих их специальности, точно так же как отдельный гражданин может нанять для ремонта квартиры штукатуров или маляров.

Поэтому "венчание на царство" монарха и инаугурация демократически избранного президента имеют совершенно разный смысл. Первое - священнодействие, в результате которого "помазаннику" передается некое особое качество, возвышающее его над прочими людьми; второе - торжественная, но вполне рациональная церемония, которой страна отмечает заключение контракта (срочного трудового соглашения на оговоренный в Конституции срок) между специалистом по управлению и его нанимателями- налогоплательщиками.

По мере перерождения классического либерализма в химеру "либерастии" простой и практичный алгоритм взаимоотношений общества и государства подвергается удивительным деформациям.

Некоторые государственные институты, например, судебные, получают противоестественные полномочия. И дело не в неправом суде как таковом (гл. 5). Безграмотные или продажные судьи во все времена выносили несправедливые приговоры. Суд далек от совершенства как всякое человеческое учреждение. Удивительно (и ново) то, что под "право" на несправедливый суд подводится теоретическая база. Нас всерьез убеждают в том, что очевидную глупость нужно "уважать" и принимать за истину без всяких на то оснований.

Отметим еще и то единственное, что представляло интерес в "деле" Клинтона и Моники. Должностные лица (судейские и парламентские) под угрозой уголовного наказания требовали у граждан официальных показаний (!) об их интимной жизни. И никто - ни президент "свободной страны", ни его "подельницы" - не возмутился и не воспротивился такому унижению. Послушно предъявляли пятна спермы на одежде и половые органы для опознания. Многомиллионная аудитория тоже воспринимала происходящее как должное, в лучшем случае - как эротическое шоу, в худшем - как триумф демократии.

Одновременно либеральная "общественность" ведет с государством - со своим собственным, демократически избранным! - войну на уничтожение, как будто это вражеская оккупационная администрация; причем в тех областях, где государственное регулирование необходимо и незаменимо.

Накануне ВИЧ-пандемии одним мастерским ударом была развалена карантинная система. Оказывается, нельзя обследовать на ВИЧ без согласия пациента. Основание: "права человека", "privacy" - неприкосновенность частной жизни. "Западная система оказалась несостоятельна, - комментирует начальник отдела профилактики СПИД МЗ РФ Михаил Наркевич, - Многие страны хотят внедрять у себя российский опыт выявления по возможности всех больных" [2]Но боюсь, что уже поздно. Вирус распространился по планете и погубил, по самым скромным подсчетам, 10 миллионов человек. Да и от "российского (точнее, советского) опыта" борьбы с венерическими заболеваниями остались к концу столетия одни воспоминания.

Зато "privacy" неприкосновенна. Как частная собственность. То есть доступна самому грубому прикосновению в одних случаях, когда удовлетворяется нездоровое любопытство ass-media или выполняется политический заказ, и надежно ограждена законом, если речь идет о спасении людей от смертельной болезни.

С научной точки зрения - и в этом либеральный историк согласится с марксистом - государство не свято и не проклято. Оно - объективная реальность, и появилось в определенных исторических условиях для решения некоторых (вполне реальных) проблем. Не в последнюю очередь - для обуздания той стихии насилия, которое захлестывало примитивное общество, лишая смысла всякую созидательную деятельность.

"Лучше притеснение от султана на сто лет, чем притеснение подданными друг друга хотя бы на один год" - эту старинную арабскую поговорку приводит Шахразада в "Рассказе о старухе и паломнике". [3]Схожие формулировки мы встречаем у других народов - в скандинавской "Саге о Греттире" и в древнерусской "Повести временных лет".

Государство монополизирует насилие и ограничивает его рамками закона. Это теория. На практике закон может быть несовершенен, исполнители порочны, да и сам " султан" не лучше. Против такого государства на протяжении многих поколений боролись настоящие либералы (рука об руку с социалистами). Нынешние наследники, вроде бы, продолжают их дело.

Согласно одной из исповедуемых ими догм, "свободу личности" можно ограничить только официально. Человек с автоматом, но без погон и удостоверения, свободе как бы и не угрожает. Потому-то борьба за свободу и превращается в борьбу с государством, за которым либералы не признают право на насилие - то есть то самое, для чего государство предназначено. Причем установка "Государство не имеет права на насилие" открыто не провозглашается - она просто проводится в жизнь явочным порядком в самых разных ситуациях.