Николай Колесницкий - Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века)

Ответы на подобные вопросы, по мнению этой историографии, нужно искать за пределами научного исследования, в области трансцендентного, в своеобразных свойствах «духа» и в национальных особенностях «правовой и государственной идеи».

Так в общих чертах трактуется этой историографией существо изменений в строе феодального государства.

Кто же выступает в трактовке этой историографии субъектом государства и виновником его преобразований?

В этом вопросе имеют место некоторые различия во взглядах, но они не носят принципиального характера. Господствующим было и остается то мнение, что народные массы, крепостные крестьяне не имеют никакого отношения, ни активного, ни пассивного, к изменению государства. Субъектом государства и вместе с тем его активным строителем считаются только монарх и феодалы. Для периода «народной королевской власти» (Volkskönigtum) еще допускается активное участие народных масс (свободных соплеменников) в «строительстве государства»; со времени же закрепощения основной массы крестьянства и усиления феодальной знати народу отводится только роль «безмолвного орудия» в руках «истинных строителей государства». Понимать иначе роль народных масс идеологи буржуазии не способны. Признать, что государство и все прочие области общественной надстройки изменялись в конечном счете в результате трудовой творческой деятельности трудящихся, – значит стать на путь материалистического понимания истории. Но это чуждо и непостижимо для идеологии буржуазии.

Сторонники субъективной социологии, которые считают историю ареной деятельности выдающихся личностей, стоящих на вершине общественной лестницы и руководящих народами, отводят трудящимся роль повелеваемой, живущей чувствами и инстинктами массы. Короли и окружавшие их государственные и военные деятели строили и изменяли государственные и общественные порядки, повелевали народом, устанавливали для него законы и т. п. Народ, в лучшем случае, способен на бунт и разрушение, но не способен на созидание нового.

Недалеки от этого и мысли сторонников буржуазного объективизма и «коллективизма». Объективизм и коллективизм ограничиваются признанием таких категорий, как «коллективная психология» и «народный дух», которым отводится роль объективных факторов общественного и государственного развития; Роль трудящихся масс как творцов истории, как созидателей материальной основы государственной и духовной жизни народа «объективистами» исключается в такой же степени, как и «субъективистами».

К. Лампрехт, считающийся «материалистом» среди немецких историков и заявлявший себя ярым противником субъективного идеализма, Л. Ранке и его школы, свой «коллективизм» сводит к признанию того, что никакая личность не действует свободно, а чувствует себя связанной импульсами и условиями существования всего «социального организма», «психологией эпохи» и т. п. [29]Но это не материализм, а фатализм. Характерно, что Лампрехт допускает для выдающихся личностей изъятие из действия силы «рока» и признает за ними некоторую свободу действий, которая абсолютно исключена для «серой личности».

Главным творцом истории и «строителем государства» в средние века немецкая буржуазная историография считает короля и королевскую власть (Königtum). Патримониальная теория отождествляет всецело короля с государством и не признает другого субъекта государства, при монархической его форме, кроме одного короля. Более либеральные взгляды, признающие в качестве субъекта государства, наряду с королем, и «народ», придают тем не менее королевской власти решающее значение в жизни государства и даже в жизни общества.

Г. Вайц, весьма сдержанный в своих суждениях, говорит о королевской власти как о главной силе единого государственного целого: «Она (королевская власть) всегда оставалась на положении той силы, вокруг которой группировались все другие силы государства... Всякая власть, в том числе и самая могущественная, являлась эманацией (Ausflus) королевской власти, имела в ней свое начало и была первое время простой ее представительницей» [30].

Г. Белов и Ф. Кейтген считают, что королевской власти, которая по самой своей природе является «публичной» властью, принадлежала решающая роль во всем государственном развитии средневековья.

Еще более значительную роль признает за королевской властью современная немецкая буржуазная историография.

Г. Телленбах утверждает, что «государство строил король» [31].

Т. Майер объявляет короля не только «строителем государства», но и «создателем немецкой нации». По его мнению, немецкий народ был сплочен и поднят до положения «великого народа» Карлом Великим; он даже утверждает, что без этого великого «фюрера» немецкий народ и не появился бы на свет божий [32]. Ни о каком влиянии социально-экономических отношений на государство здесь не может быть и речи. Наоборот, государству и его главе королю приписывается роль создателя – творца благоприятной для него социальной структуры (концепция «свободных людей короля» – Königsireie [33]). Таким образом, перед нами старая, как свет, «теория», согласно которой не государство определялось обществом, а общество – государством.

Другие западногерманские историки идут еще дальше и наделяют королевскую власть сверхъестественной силой (Sakralkönigtum), говоря, что она поднялись и властвовала над народом в силу своей святости, в которую люди искренне, верили.

Второе место в «строительстве государства» немецкие историки отводят знати (Adel). Некоторые из них утверждают, что по своей активной роли в государстве феодальная знать даже превосходила короля [34]. Чтобы обелить феодалов, боровшихся против государственного единства и сеявших постоянно анархию, эти историки и юристы «философски» заключают, что знать (Adel) воплощала собой в средние века в политическом смысле весь народ и что ее борьба с королевской властью была не чем иным, как проявление извечного «дуализма» немецкого права и государственности – дуализма короля и народа, единовластия главы государства и особых привилегий членов этого государства (Alleinherrschaft und Sonderrecht). Этот «дуализм» проявляется в сосуществовании и соперничестве двух равных субъектов государства – короля и знати. Соперничество окончилось в средние века победой знати (Adel) и разрушением государственного единства.

В прежние времена немецкие историки видели в этом несчастье для германского народа (П. Рот, А. Гейслер и др.), теперь многие считают это не только вполне нормальным (с точки зрения «разрешения конфликта», заложенного в германской правовой и государственной идее), но и положительным, с точки зрения практической политики.