Гельмут Хёфлинг - Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима

Как и Тавромений, теперь и Энна пала жертвой предательства, однако царю рабов с телохранителями и четырьмя слугами удалось бежать. Несколько позже он был все-таки схвачен солдатами римского консула и брошен в темницу, где, как это ни странно, умер естественной смертью (был заеден вшами).

Четыре года длилось первое сицилийское восстание, пока в 131 г. до н. э. оно не было подавлено ценой огромных потерь.

Вместе с ним угасла и пересаженная Евном на Запад монархия селевкидского образца. «Следов какого-либо принципиально нового социального порядка здесь не найти», — констатирует Йозеф Фогт в своей работе «О структуре античных рабских войн». «Рабы просто вступали в права и владения побежденных господ. Ахей, например, по решению царя Евна въехал в дом бывших его хозяев. Это может служить объяснением тому, почему свободный городской пролетариат не желал ни присоединяться к новому движению, ни поддерживать старый порядок, а лавировал между старыми и новыми хозяевами, преследуя лишь собственную выгоду». «Самое же. замечательное во всем этом, — как сообщает Диодор, — было то, что восставшие рабы, разумно заботясь о будущем, не сжигали мелких вилл, не уничтожали в них ни имущества, ни запасов плодов и не трогали тех, которые продолжали заниматься земледелием, чернь же из зависти, под видом рабов устремившись по деревням, не только расхищала имущество, но и сжигала виллы». «Так что первое государство рабов рассчитывало лишь перевернуть общество с ног на голову, а не установить коммунистический порядок», — заключает Фогт.

После подавления первого великого сицилийского восстания спокойствие на Сицилии воцарилось ненадолго, ибо немногое изменилось на острове с тех пор, и в первую очередь рабы продолжали содержаться все в тех же чудовищных условиях. Не прошло и четверти века, как накопившаяся в угнетенных ненависть и жажда мести вновь прорвалась открытым насилием. Второе сицилийское восстание, начавшееся в 104 г. до н. э. и окончательно подавленное лишь в 100 г., в политическом плане дает больше материала для исследований, чем первое, ибо оно быстрее преодолело этапы неконтролируемых массовых акций и более энергично приступило к решению политических задач.

К тому времени Италия пережила несколько незначительных мятежей, в одном участвовало 30, в другом — до 200 заговорщиков, с которыми Рим расправлялся довольно быстро. Третье же восстание, во главе с римским всадником и авантюристом Титом Веттием, заслуживает особого упоминания из-за его причины. Веттий, сын богача, влюбился в рабыню необыкновенной красоты. Желая во что бы то ни стало приобрести ее, он не успокоился до тех пор, пока наконец не выкупил ее у владельца за чудовищную сумму, выплата которой была отсрочена, ибо кредитор был хорошо наслышан о богатстве отца покупателя.

Срок выплаты приближался, но никакой возможности собрать деньги не предвиделось. И Веттий, боявшийся потерять любимую, пошел на отчаянный шаг. Он вооружил своих рабов и, подстрекая их к мятежу, сколотил из них банду, а себя назвал ее царем. Перво-наперво он убил кредитора и разделался таким образом с долгом, а затем стал вести дикую разбойную жизнь. Вскоре под его руководством было уже около 700 человек, которых он обучил боевым приемам и организовал по военному образцу.

Всадник во главе разбойничьей шайки — это ложилось пятном позора на всех римлян, которые хоть чем-то дорожили. Поэтому против Тита Веттия сенат послал 4400 воинов под руководством Луция Лукулла. Веттий же, число приверженцев которого к тому времени возросло до 3500 человек, укрылся на хорошо укрепленной возвышенности и после незначительного успеха был предан собственным полководцем. Не видя иного выхода, Веттий покончил жизнь самоубийством.

Всадник, ради любви к рабыне сколотивший банду разбойников и провозгласивший себя их царем, — такое событие было явным симптомом разложения правящей римской элиты. Но авантюра Веттия стала своего рода шутовским прологом к настоящей трагедии, которая не заставила себя ждать.

Ужасающее известие о начале новой рабской войны на Сицилии достигло Рима в очень неблагоприятный для него момент. С одной стороны, римский полководец Марий только что удачно завершил кампанию в Северной Африке, а с другой — римские армии были разгромлены наступавшими германскими племенами кимвров и тевтонов, и вся Италия дрожала от «furor teutonicus».

Второе сицилийское восстание рабов было вызвано также и слабостью римского правительства, которую оно проявляло в отношении противоправных действий работорговцев и рабовладельцев. Охваченные стремлением приобрести как можно больше дешевой рабочей силы, римские предприниматели часто покупали свободных граждан азиатских государств, похищенных у себя на родине разбойниками и продаваемых на рынках рабов при посредничестве римских откупщиков налогов.

Недолго римлянам пришлось ждать расплаты за эти преступления. Консул Марий, назначенный главнокомандующим на Северном фронте, получил от сената полномочия потребовать от заморских союзников Рима предоставления вспомогательных войск для участия в войне с кимврами. Однако в ответ на его обращения вифинский царь Никомед III без обиняков заявил, что не может послать соответствующий воинский контингент, ибо страна обезлюдела из-за похищений людей, которым потворствуют римские откупщики: большинство способных носить оружие жителей Вифинии проживает теперь в качестве рабов в различных провинциях Рима.

В ответ на это заявление римский сенат постановил, что отныне ни один из граждан государствсоюзников не может стать рабом в римских провинциях. Наместникам же провинций было приказано освободить всех жертв похищений, попавших в рабство.

В Сицилии за выполнение сенатского эдикта взялся претор Лициний Нерва. Для начала он приступил к расследованию всех обстоятельств, и уже через несколько дней на свободу было отпущено более 800 рабов, а всех похищенных, содержавшихся в сицилийских эргастулах, охватила радость.

Такая экспроприация пришлась не по вкусу крупным собственникам, и для того, чтобы предотвратить дальнейший ущерб, они собрали специальное совещание, в результате чего претор, запуганный или подкупленный богачами, прекратил всякие расследования. Рабов, собравшихся в ожидании освобождения в Сиракузах, где заседал его трибунал, он разругал и отправил к хозяевам.

Таким образом, рабы горько обманулись в своих ожиданиях. Вместо обещанной свободы их вновь ожидало беспросветное рабство. Жестоко обманутые, они покинули Сиракузы и собрались в служившем отчаявшимся рабам убежищем святилище Паликов, сицилийских богов Земли и подземного мира. Здесь, в древнем храме сицилийской свободы, они стали размышлять о том, как им защитить свои попранные права. Чаша гнева была переполнена, часы мести пробили. Ненависть против угнетателей, накапливавшаяся в течение 25 лет, вновь разразилась восстанием.