Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина

Еще с весны киевляне знали, что осенью к ним нагрянут «гости» для открытия памятника Александру II и святой Ольге. Летом в го­род прибыли чиновники МВД, жандармы и агенты со всей России. Все подозрительные из Киева были выселены, а подвалы и чердаки обшаривались охранкой. Стены домов облепили листовки, запре­щавшие обывателям «выбегать навстречу царскому экипажу, бро­сать цветы и подавать прошения».

Столыпин с женой прибыл в Киев 27 августа, поздно ночью. В тот же день из Петербурга вышел литерный экспресс с царской семьей; на пути его следования — на тысячи верст вдоль железной дороги встали солдаты, стрелявшие во всякого, кто появлялся у рельсов. 29 августа семью Романовых, прибывшую в Киев, встречал Столыпин. Но в суматохе на него не обратили особого внимания, и он ехал за царским кортежем на нанятых дрожках.

И все-таки в Киеве Столыпина «заметили». Постановку оперы «Сказка о царе Салтане» объявили заранее. 1 сентября в первых рядах партера киевского городского театра расположились знать, министры и генералы. В девять часов царскую ложу занял Нико­лай II с женой. Грянула увертюра — веселая, яркая музыка, и зана­вес раздвинулся...

В антракте, опершись на барьер оркестровой ямы, Столыпин беседовал с Сухомлиновым Подошедший попрощаться с премье­ром Коковцов пошел к выходу, когда раздались два сухих, негром­ких выстрела. Одна пуля попала в руку — другая в печень диктато­ра. В театре началась паника. Жандармский полковник вырвал стрелявшего, молодого человека в пенсне, из орущей толпы; жан­дармы выгоняли публику из зала.

«Жиды убили Столыпина...» — пошел слух по России. В ночь на 2 сентября, в страхе перед ожидаемым погромом, из Киева нача­лось массовое бегство евреев. Поезда не успевали вывозить их вме­сте со скарбом. Спустя шесть лет Коковцов вспоминал: «Полки прибыли в начале восьмого утра, и погрома не было. Станция Киев и площадь перед вокзалом представляли собой сплошное море го­лов, возов подушек и перин». К утру в городе не было ни одного еврея.

Допрос и обыск стрелявшего в Столыпина Богрова начался еще в буфете киевского театра. По обнаруженным в его записной книжке записям в городе произвели свыше 150 арестов — тюрьму забили врачами, адвокатами, певичками, артистами, проститутка­ми и прачками. Но билет № 406 в 18-м ряду Богров получил от пол­ковника Кулябяки; поэтому пошли разговоры, что Богров провока­тор — агент охранки.

Было ли киевское жандармское управление причастно к убий­ству Столыпина? Об этом нет единого мнения, но то, что оно вскормило Богрова, несомненно. Столыпин умирал 4 сентября в клинике Маковского, когда Николай II, не отложив намеченной поездки, на расцвеченном огнями пароходе отправился в Чернигов.

Премьер-министр скончался 5 сентября. Царь отказался участ­вовать в похоронах Столыпина, а царица даже не подошла к его гробу. Следствие по делу Богрова торопливо свернули; к 8 сентября приговор утвердил казнь через повешение. Богрова казнили утром 11 сентября в одном из фортов Киевской крепости. В тот же день из Киева царь отправился на отдых в Ливадию.

Так разворачивались события, когда Иосиф Джугашвили при­ступил к реализации своего плана поездки в Берлин. Он выехал из Вологды на следующий день после смерти Столыпина, и его отъезд сразу был зафиксирован. В дневнике наружного наблюдения ох­ранной службы, написанном почти летописным слогом, отмеча­лось:

«Наблюдая 6 сентября на станции Вологда за отходящими пас­сажирскими поездами, (установлено, что) в 3 часа 45 минут попо­лудни пришел на вокзальную площадь Кавказец, имея при себе два места багажа: небольшой чемодан и узел, по-видимому, постель, и сел в вагон 3-го класса отходящего в 4 часа 15 минут поезда № 3 в г. Петербург, где оставил багаж, вышел обратно из вагона, и тут же пришел к нему Кузнец, а перед отходом поезда перешел со своим багажом в другой вагон, а Кузнец ушел перед отходом поезда из вокзала, попрощавшись с Кавказцем, и поезд отправился, сел Кав­казец после третьего звонка, следуя в пути, два раза проходил Кав­казец вагоны. На станции Чебсара Кавказец из вагона во время стоянки поезда вышел с неизвестным человеком».

Возможно, о вышедшем на станции Чебсара незнакомце шла речь в письме из Вологды от М. Лашевича, которое через месяц, во время обыска 4 октября в Вельске было обнаружено у ссыльного Пинхуса Заславского. В нем были фразы: «Здесь был «Филя» (Воз­можно, это был Филипп Голощекин: настоящее имя Шая Ицович-Исакович. — К.Р.). Забрал Кобу и уехал».

Распрощавшись с провожавшим его товарищем, Иосиф Джу­гашвили вернулся в поезд лишь после третьего звонка, но он на­прасно несколько раз менял в пути вагоны. Пока, монотонно от­считывая стыки рельсов на пути в Петербург, состав двигался на за­пад, обгоняя его, в столицу промчалась телеграмма. «Поездом третьим, — сообщал в ней ротмистр Попель, — выехал Джугашви­ли под наблюдением филера Ильчукова. Прошу встретить. Под­робности почтой».

К перрону Николаевского вокзала поезд прибыл в 8.40 утра. 7 сентября столица Российской империи встретила Кобу хмурым небом, моросящим дождем и уже ждавшими его на вокзале филе­рами Петербургского охранного отделения. Он сумел избавиться от слежки. Оставив вещи в камере хранения, он отправился по ад­ресу Аллилуева. Не застав его, он проходил весь день под дождем К вечеру, уставший и промокший, в надежде встретить другого своего земляка, он снова вышел на Невский.

Толпа на проспекте редела, гасли огни в окнах магазинов, реже мчались лихачи, и когда он в третий или в четвертый раз поднялся к Фонтанке, его взгляд выхватил на тротуаре одного из прохожих. Его расчет оправдался. Возвращавшийся из типографии Сила Тод­рия был ошеломлен неожиданной встречей. Он предупредил, что в городе очень опасно; после убийства Столыпина вся полиция на ногах, ворота и подъезды запирают... Придется будить дворника, показывать паспорт. Хозяева в квартире боятся всего подозритель­ного.

Решив, что Иосифу лучше остановиться в меблированных ком­натах, они отправились на вокзал за вещами, и это стало ошибкой. Здесь потерявшие Кобу утром филеры снова взяли его под наблю­дение. В гостиницу «Россия», расположенную на Гончарной улице, земляки прибыли уже с «хвостом».

Убийство Столыпина насторожило не только полицию. «В но­мерах» их встретили прямым вопросом «А вы случайно не из евре­ев будете?» «Нет, — возразил Тодрия, — я грузин, а мой товарищ русский, только что из провинции». Но такое объяснение выгляде­ло подозрительным: приезжий с паспортом Петра Чижикова явно не вписывался в образ типичного русского человека.

Как свидетельствуют документы, на следующий день, 8 сентяб­ря, при выходе из номерных комнат, в 9.15 утра И. Джугашвили снова оказался под наблюдением. Упустив его при приезде, филе­ры не повторили ошибки. Пожалуй, это был единственный день, в который можно проследить последовательность его передвиже­ния по столице. Теперь с отменной тщательностью Джугашвили сопровождали два агента, и каждый его шаг на петербургских ули­цах «отпечатывался» на желтых листах жандармских сводок.