Меликсетов - История Китая

496

предприняты и военно-политические акции. Так, 6 августа объяв­лено о создании Особой Дальневосточной армии (ОДВА) под командованием недавно вернувшегося из Китая В.К. Блюхера. Обстановка на советско-китайской границе в Забайкалье и При­морье обострялась, участились вооруженные столкновения на границе. Советское правительство обратилось к силовым методам решения проблем^:. 17 ноября 1929 г. части ОДВА, включая и боль­шое число танков, пересекли границу в районе станции Мань­чжурия и за три дня разгромили две усиленные бригады китайс­ких войск численностью 20 тыс. человек, взяв в плен около поло­вины из них. 21 ноября китайские власти предложили начать переговоры. В конце концов они завершились подписанием 3 де­кабря 1929 г. в Никольск-Уссурийске протокола с властями Чжан Сюэляна, а 22 декабря в Хабаровске — с представителями нан-кинского правительства о восстановлении на КВЖД положения, предусмотренного соглашением 1924 г.
Урегулирование конфликта на КВЖД не привело к восста­новлению советско-китайских дипломатических отношений. Хотя переговоры с нанкинским правительством были продолжены, они проходили бесплодно, ибо Нанкин в русле своей политики ликвидации неравноправных договоров настаивал на возвраще­нии КВЖД. Взаимопонимания между Москвой и Нанкином не складывалось. Ситуация стала принципиально меняться после развертывания японской агрессии в Маньчжурии. В Москве и Нанкине стали приходить к новой оценке значимости советско-китайских политических связей перед лицом японской опаснос­ти. 12 декабря 1932 г. дипломатические и консульские отношения между Советским Союзом и Китайской республикой были вос­становлены.
Расценив объединение Китая под властью Гоминьдана как нарушение своих непосредственных политических и экономичес­ких интересов, японский империализм переходит к политике прямых колониальных захватов в Китае и к военно-политичес­кой конфронтации с гоминьдановским правительством. 18 сен­тября 1931 г., спровоцировав инцидент, Квантунская армия на­чала наступление на основные центры Маньчжурии и почти без боя захватила ее. С этого времени проблема японской агрессии делается основной внешнеполитической (и не только внешнепо­литической) проблемой Китая. Пытаясь заставить Нанкин при­знать эти захваты, японские империалисты в январе 1932 г. пред­приняли новую крупномасштабную провокацию — высадили де­сант в устье Янцзы и начали бои в шанхайском районе. Почти двухмесячные бои не принесли японцам ни военных побед, ни

497

политической капитуляции Нанкина благодаря героическому сопротивлению 19-й армии и жителей города. Тогда японцы по­шли на прямое отторжение Маньчжурии, инспирировав предва­рительно «Движение за независимость от Китая». В марте 1932 г. б^]ла провозглашена «независимость» Маньчжоу-го во главе с японской марионеткой Пу И — свергнутым последним импера­тором маньчжурской династии, который в 1934 г. был провозгла­шен «императором» Маньчжоу-го. Полными хозяевами Маньч­журии стали японская военщина и японский капитал, постепен­но «осваивавшие» эту новую колонию.
Однако японский империализм этим захватом не удовлетво­рился и продолжал оказывать давление на Китай. Гоминьдановс-кое правительство категорически отказывалось признавать япон­ские захваты и притязания. Но вместе с тем оно и не пыталось оказывать военного сопротивления, считая, что до тех пор, пока Китай полностью не объединится, а коммунистическое движе­ние не будет подавлено, у него нет реальных военных сил для разгрома японского агрессора. Во многом уступчивость правитель­ства объяснялась также влиянием японофильских элементов в Гоминьдане (Ван Цзинвэй и др.), рассчит^твавших на установле­ние «особых» отношений с Японией, а также фактическим по­творством японским захватам со стороны западных держав, не­смотря на обострявшиеся межимпериалистические противоречия.
В январе 1933 г. японские войска захватили китайскую кре­пость Шаньхайгуань — ворота в Северный Китай, а к весне — всю пров. Жэхэ, которую затем включили в Маньчжоу-го. 31 мая захватчики заставили китайское правительство подписать со­глашение в Тангу, предусматривавшее демилитаризацию пров. Хэбэй. Его продолжением явилось секретное соглашение го-миньдановского военного министра Хэ Инциня и командую­щего японскими войсками в Северном Китае генерала Умедзу от 9 июня 1935 г., фактически отдававшее Северный Китай под японский военный контроль. В 1935—1936 гг. японцы спровоци­ровали сепаратистские выступления феодалов Внутренней Монголии («князь» Дэван и т.п.). Военно-политическое давле­ние агрессора сделалось постоянным. Развитие японской агрес­сии вело к подъему националистических настроений в стране, к стихийным выступлениям в защиту родины представителей самых различных социально-политических слоев, к росту на­ционально-объединительных тенденций. Вместе с тем лозунги национального сопротивления демагогически эксплуатирова­лись и некоторыми милитаристами в их борьбе с централиза-торской политикой Нанкина.

498

Социально-экономическаяполитикананкинскогоправительства
Придя к власти, Гоминьдан заявил о стремлении проводить социально-экономическую политику в духе учения Сунь Ятсена. Однако выработать программу обоснованных экономических и социальных мероприятий, которая могла бы стать основой прави­тельственной политики, Гоминьдану в эти годы так и не удалось, хотя подобн^те поп^ттки и предпринимались. Политика правитель­ства практически исходила не из концептуальной социально-эко­номической программы, а скорее прагматически складывалась под воздействием целого ряда разнородных факторов. И прежде всего это интересы укрепления гоминьдановского государства и его пра­вящей группы — гоминьдановской военно-партийной верхушки и крупной шанхайской буржуазии. Вместе с тем большую роль играли и внешние по отношению к этой политике факторы: вой­на за объединение, борьба с коммунистическим движением, аг­рессия японского империализма, мировой экономический кри­зис. При всем этом социально-экономическая политика прави­тельства может быть охарактеризована в первую очередь как националистическая и как таковая она имела значительную под­держку в различных слоях китайского общества.
Главной особенностью этой политики была все возраставшая роль государства в экономическом строительстве. Объяснялось это, вероятно, совпадением многих причин. Прежде всего можно на­помнить о традиционно большой роли китайского государства в регулировании социально-экономических процессов. Немалое значение имело влияние суньятсеновских представлений о реша­ющей роли национального государства в обеспечении экономи­ческих преобразований. Наконец, межвоенные годы были време­нем повсеместного усиления регулирующей роли государства в хозяйственной жизни. Причем речь идет не только о решающей роли активной правительственной экономической политики в выходе из глубокой депрессии (например, США, Германия), но и о поп^гтках некотор ^1х слаборазвит ^1х стран (например, Тур­ции, Мексики) вырваться из отсталости. В какой-то мере эти эта­тистские тенденции стимулировались и советским опытом пла­нового проведения форсированной индустриализации. Этатистс­кая политика ощущалась как веление времени.
Активная этатистская экономическая политика гоминьданов-ского правительства имела значительную поддержку китайской общественности, что и позволило столь успешно провести вос­становление таможенной автономии, а затем и радикально воз­действовать, используя ее, на развитие внутреннего рынка: пос­ле введения нового таможенного тарифа в 1929 г. правительство