Меликсетов - История Китая

596

водство КПК находило правильное соотношение между полити­кой ЕНФ и мерой радикализма аграрных решений, с большим трудом осознавалась подчиненность аграрной проблемы полити­ке ЕНФ как стратегии победы национально-освободительной борьбы.
Осенью 1945 г. с целью укрепления своих позиций в войне самозащиты руководство КПК провозглашает необходимость проверки выполнения ранее принятых законов и снижения арен­дной платы и ссудного процента в старых освобожденных райо­нах и организации движения «сведения счетов с предателями» — в нов ^1х (т.е. освобожденн ^1х после капитуляции Японии). На­чавшаяся кампания рассматривалась КПК не только как сред­ство мобилизации крестьянства на поддержку НОА, но и как подготовка к возвращению к политике конфискации земли сель­ских эксплуататоров. Если первоначально эта кампания еще ис­ходила действительно из прежних установок по аграрному во­просу, то уже с начала 1946 г. руководство КПК всячески стре­мится радикализовать эту кампанию, что ведет к ликвидации крупного землевладения и насилию (вплоть до убийства) по отношению к сельским эксплуататорам, что расценивается в КПК как «перегибы». Подготовкой к изменению аграрной по­литики стали, например, «конституционные принципы Погра­ничного района Шэньси—Ганьсу—Нинся», принятые в апреле 1946 г., в которых провозглашалась еще политика снижения аренд­ной платы и ссудного процента, но не гарантировалось право частной собственности, как это имело место в аналогичных до­кументах 1939 и 1941 гг.
Вскоре после этого принимаются «Указания ЦК КПК о "све­дении счетов", о снижении арендной платы и по земельному вопросу» от 4 мая 1946 г., фактически являвшиеся закрытой партийной директивой о переходе к политике конфискации по­мещичьей земли. Документ этот весьма противоречив и вместе с тем очень показателен для стиля работы руководства КПК. Оце­нивая инспирированные сверху «перегибы» как «необычайно широкое массовое движение», документ констатирует, что «…мас­сы с большим подъемом изымают землю прямо из рук помещи­ков… В местах, где массовое движение приняло глубокий харак­тер, в основном уже разрешен или разрешается земельный воп­рос. В некоторых местах в результате массового движения даже осуществлен уравнительн^тй передел земли…». Однако, несмотря на столь радикальную и оптимистическую вводную часть, реко­мендации «Указаний» достаточно осторожны. Так, основной пункт этих «Указаний» гласил: «Выполняя требования широких народ­ных масс, наша партия должна решительно поддержать массы в

597

борьбе против предателей, за снижение арендной платы за зем­лю и ростовщических процентов по ссудам, за возврат излишков этой платы и этих процентов крестьянам, за изъятие земли у по­мещиков, за осуществление принципа "каждому пахарю — свое поле"». Хорошо видно, что лозунг «изъятия земли» как бы зате­рялся среди других призывов.
Конкретные рекомендации «Указаний» также достаточно ос­торожны. Документ требовал «…сосредоточить внимание на ре­шительной борьбе с предателями, тухао, шэньши и деспотами с тем, чтобы полностью изолировать и изъять у них землю». Одно­временно рекомендовалось проявлять «осмотрительность» в от­ношении мелких и средних помещиков, прибегая к методам «при­мирения и арбитража» при разрешении конфликтов с крестьянами. Земля кулаков вообще не подлежала экспроприации. Предлага­лось также «…разрешить в основном земельн^тй вопрос метода­ми, во многом отличными от тех, которые применялись в пери­од гражданской войны при разрешении данного вопроса. Исполь­зуя указанные методы, крестьяне тем самым остаются на позициях законности и справедливости».
Еще более противоречивой была практика реализации этой партийной директивы. В условиях разворачивавшейся гражданс­кой войны руководство КПК взяло курс на ускорение и радика­лизацию решения аграрного вопроса, видя именно в этом сред­ство обеспечения поддержки со стороны трудового крестьянства. Во внутрипартийн ^1х директивах от 20 июня 1946 г., от 1 февраля 1947 г. и других документах руководство КПК требовало от сель­ских парторганизаций фактически довести до конца экспропри­ацию земли (а зачастую и всего имущества) помещиков и кула­ков, что резко обостряло классовую борьбу в деревне и в силу специфики социального раскола китайской деревни обеспечива­ло поддержку политики КПК только со стороны части бедноты. Новый курс КПК в деревне реализовывался с большим трудом.
Ускорение и радикализация проведения в жизнь новой аграр­ной политики столкнулись с определенными трудностями и внут­ри партии. На низовом уровне трудности проистекали прежде всего из того факта, что сельские парторганизации, сложившиеся в основном в годы антияпонской войны и включавшие выходцев из привилегированной части деревни, были не способны на та­кую ломку всего уклада социальной жизни деревни. И для прове­дения этой радикальной политики в деревню приходилось посы­лать отряды и бригады, состоявшие из десятков тысяч кадровых работников и коммунистов, привнося преобразования «сверху».
Среди руководящей и кадровой части партии политика ради­кализации аграрных преобразований не встретила полной под-

598

держки. Ряд коммунистов выступил против немедленной эксп­роприации земли, которая, по их мнению, не соответствовала уровню крестьянского движения, обостряла социально-полити­ческую ситуацию в освобожденных районах и, отталкивая про­межуточные силы от КПК в гоминьдановских районах, препят­ствовала тем сам^тм проведению политики ЕНФ. Руководство КПК расценило подобные настроения как правооппортунистические и вело против таких настроений решительную борьбу.
К лету 1947 г. уже в^тявились весьма противоречивые результа­ты радикализации аграрных преобразований. Переход к экспроп­риации земли арендодателей не дал ожидаемого социально-эко­номического эффекта, да и не мог дать. Освобожденные районы в основном располагались в зоне преимущественного крестьянс­кого землевладения, где всегда, при всех политических режимах изъятие прибавочного продукта происходило прежде всего через налоговую систему, а рентная и ростовщическая эксплуатация была дополнительной. Освобождение от рентных платежей, раз­дел помещичьей (и даже кулацкой) земли не могли дать здесь значительного экономического выигрыша трудовому крестьян­ству, не решали проблему малоземелья. В то же время раздел зем­ли сельских эксплуататоров (да еще с уравнительными тенденци­ями) вел к падению товарности сельскохозяйственного производ­ства и, следовательно, к трудностям в снабжении продовольствием НОА и аппарата КПК.
Еще более сложными были социально-политические послед­ствия. Прежде всего новая аграрная политика требовала направ­ления в деревню освобожденных районов значительных сил кад­ровых работников КПК и сил НОА для «раскачки» крестьян­ства, для организации «аграрной революции». С другой стороны, запланированные «перегибы» вели к нарастанию сопротивления, в том числе и вооруженного, экспроприируемых социальных сло­ев, а бегство в города шэньши, помещиков, кулаков означало отнюдь не устранение этих весьма многочисленных социальных групп от борьбы против аграрных преобразований. В городах они под гоминьдановским руководством создавали «отряды возвра­щенцев», которые вели вооруженную борьбу против КПК.
Однако эта неэффективность аграрных преобразований была осмыслена руководством КПК как следствие «правых» ошибок, как результат недостаточно радикального проведения в жизнь директив ЦК КПК и в канун стратегического поворота в ходе гражданской войны руководство КПК предпринимает новые по­литические шаги по «углублению» аграрных преобразований. С 17 июля по 13 сентября 1947 г. в дер. Сибайпо (пров. Хэбэй) про­водится Всекитайская аграрная конференция, решения которой