Меликсетов - История Китая

81

как от уже достигнутой интеллектуальной высоты, и шли в своих напряженных поисках древнекитайские мыслители, первым и наиболее выдающимся среди которых был Конфуций.
2. КОНФУЦИЙ И ЕГО УЧЕНИЕ

Конфуций, Кун-цзы (551-479 гг. до н.э.), выходец из луских ши, первым дал свой вариант ответа на вызов быстро и резко трансформировавшегося чжоуского общества. Опираясь на чжо-уско-лускую модель идеологических ценностей и приоритет эти­ческой нормы в поиске путей к стабильности, упорядоченной гармонии, он предложил в качестве основы успешной эволюции великий принцип постоянного самоусовершенствования — че­ловека, общества, государства. Методика и механизм совершен­ствования — тщательное соблюдение этических и ритуально-це­ремониальных нормативов с ориентацией на общепризнанную мудрость древних. «Передаю, а не создаю; верю в древность и люблю ее», — сказано об этом в трактате Луньюй («Беседы и суждения»), написанном после смерти философа и содержащем его афоризмы и поучения, обращенные преимущественно к уче­никам. И хотя в своем учении Конфуций (первым в Китае став­ший общепризнанным Учите­

лем и именно в ходе бесед с учениками вырабатывавший основы своей концепции) был подлинным творцом нового, все созданное им так основа­тельно и умело опиралось на традиции, что принципиаль­ный тезис Луньюя не слишком расходился с истинным поло­жением вещей.
Конфуций — это прежде все­го великая этическая традиция, восходящая к Чжоу-гуну, это высшая мудрость Яо, Шуня и Юя, запечатленная в идеалах

Шуцзина. Однако вместе с тем

Конфуций (Кун-цзы)

Конфуций — это и конфуци-

анство, т.е. доктрина, приспо­собившая древние мудрые этические нормы к требованиям изме­нившейся эпохи, причем сделавшая это в общих чертах столь удач­но, что именно она, конфуцианская традиция, в первую очередь

82

определила менталитет, образ жизни и систему ценностей в Ки­тае что весомо ощущается и в этой стране, и в ряде других стран современного Дальнего Востока вплоть до наших дней.
Итак, чему учил Конфуций своих учеников? Мало уделяя вни­мания идее небесного мандата (и явно в ней разочаровавшись), он выдвинул на передний план альтернативную категорию Дао, т е. великого истинного пути, мудрого и справедливого порядка, нормы правильного поведения. «Кто утром познал дао, может вечером умереть без сожаления»; «Если в Поднебесной царит дао — старайтесь быть на виду, если нет — скройтесь», — сказано в трактате Луньюй. Оставив за Небом лишь последнее слово и как бы отодвинув его так, чтобы оно не слишком мешало людским делам, Конфуций именно дао превратил в этический критерий всего должного. Соответственно было изменено и содержание раннечжоуского понятия дэ, которое, перестав быть исключи­тельной прерогативой знати и лишившись своего сакрального, тесно связанного с Небом содержания, стало своего рода кон­кретным проявлением дао, символом существования этической нормы, добродетельного поведения благородного человека.
Само понятие благородного человека (цзюнъ-цзы, сын пра­вителя, т.е. благородный) тоже было коренным образом изме­нено и стало употребляться Конфуцием уже не применительно к уходившей в прошлое аристократии, но по отношению к ис­тинно порядочному, высокодобродетельному и потому именно благородному в современном звучании этого понятия человеку. Цзюнь-цзы у Конфуция стал неким недосягаемым идеалом выс­ших добродетелей, комплексом всего наидостойнейшего. Это рыцарь морали и добра, почти святой бессеребреник, думающий и заботящийся не о себе, но о других. Он преисполнен чувства гуманности (жэнь), долга и справедливости (и), высоко ценит ритуальный церемониал (ли), готов постоянно учиться и само-.усовершенствоваться, дабы освоить все необходимые знания и применить их для пользы общества и создания государства выс­шей гармонии и разумного порядка.
Социальный порядок Учителю виделся в том, что в государ­стве, как и в семье, старшие должны управлять, младшие под­чиняться и быть объектом заботы. Патернализм чжоуской клано­вой структуры у Конфуция плавно трансформировался в высо­козначимый культ мудрых старших, древних предков, как в каждой семье, так и в стране в целом. «Пусть государь будет госу­Дарем, подданный подданным, отец отцом, а сын сыном». Ины­ми словами, все должны знать свое место и выполнять положен­ные им функции — только тогда и будет достигнут высший по­рядок, а вместе с ним и желанная социальная гармония. Отличие

83

государства от семьи вполне осознавалось, но это было отличие вторичного характера, количественное, а не качественное. Зак­лючалось же оно в том, что один государь в отличие от отца в семье не в состоянии управлять, ему нужны хорошие помощни­ки. Хорошими же помощниками могут стать лишь те, кто ориен­тируется на идеал цзюнь-цзы и готов всего себя отдать великому делу преобразования Поднебесной, погрязшей в сварах и интри­гах, во лжи и обмане, в себялюбии и разврате.
Едва ли не важнейшей целью жизни Конфуция было воспита­ние из своих учеников хороших чиновников, которых можно было бы использовать в управлении и которые при этом руководство­вались бы изложенными им принципами жизни, поведения и мироустройства. В трактате Луньюй много говорится о том, как нужно управлять, в чем состоит искусство администрации. Сле­дует всегда поступать правильно и справедливо, не спешить с решением сложных вопросов, уметь слушать других, вникать в суть дела, не разбрасываться на мелочи, избегать рискованных шагов и опасных поступков.
Следует всегда привлекать к управлению мудрых и способных, которые в свою очередь обязаны нелицеприятно возражать пра­вителю в случае необходимости, никогда не обманывать его ус­покаивающими заверениями. То есть «управлять — значит посту­пать правильно». Мудрость умелой администрации Конфуций ви­дел в том, чтобы хорошо знать людей, их чаяния и чувства, чтобы идти впереди управляемых и трудиться ради них, вести их за со­бой, воздействуя на них как своим умом, знаниями, добродете­лями, так и конкретным личным примером. При этом во взаимоот­ношениях между людьми должны господствовать ритуально-цере­мониальные нормы ли, ибо «без ли почтительность превращается в утомительность, осторожность становится трусостью, смелость смутой, а прямота грубостью». Ли —важнейший организующий, дисциплинирующий и соединяющий людей импульс. Овладевший им сможет управлять Поднебесной «так же легко, как показать ладонь».
Ученики Конфуция прилежно внимали его поучениям и очень старались стать такими, какими хотел их видеть Учитель. Однако это не всегда удавалось. По подсчетам Г.Крила, из 22 упомянутых в Луньюе учеников девять обрели должности и еще один от нее отказался. Из этого следует, что современные Конфуцию прави­тели высоко ценили школу Учителя и его принципы воспитания. Но сам Конфуций был суров и бескомпромиссен. «Цю не мой ученик! Бейте в барабан и выступайте против него!» — восклик­нул он, когда узнал, что назначенный администратором Цю по­высил налоги. Отступление от принципов было для Конфуция