Меликсетов - История Китая

90

вивать ее в интересах централизованной администрации, сильно­го государства. Но, как бы то ни было, сделав свой шаг именно в этом направлении, он, независимо от его личных устремлений и человеческих качеств, начал движение в сторону поиска концеп­ции эффективного государства при пассивных подданных. Как о том писал известный историк древнекитайской мысли В.А. Рубин, это было движение от конфуцианской традиции к легизму.
Легизм как доктрина был сформулирован сравнительно позд­но не ранее IV в. до н.э., хотя отсчет первым протолегистским реформам можно начинать с Гуань Чжуна. В отличие от половин­чатого моизма с его утопическими иллюзиями легизм был четко сориентирован на силу и принуждение государственной власти. Строго говоря, сам термин (фа-цзя, школа «законников») в дан­ном случае не слишком точен, ибо легисты не были сторонника­ми закона в европейском смысле этого слова. Идея фа на практи­ке и тем более в теории древнекитайского легизма означала стро­гий регламент, административный приказ, веление начальства. Любое указание сверху должно выполняться неукоснительно, под угрозой строгих наказаний за неповиновение. Подобно конфуци­анцам и монетам, легисты дали свой вариант организации обще­ства и управления государством, причем этот вариант оказался наиболее жестким по отношению к бесправным и запуганным подданным, что опять-таки отвечало радикально-реформаторс­кой модели развития Китая. Легисты как теоретики были в этом плане продолжателями того пути, который начал Мо. Но в отли­чие от него они не были утопистами. Напротив, их идеи явствен-" но соответствовали административной практике, все более оче­видно складывавшейся в ведущих царствах чжоуского Китая. Да­леко не случайно теоретиками легизма были не свободные от службы мыслители, лишь мечтавшие о реализации своих идей (какими были и Конфуций, и Мо-цзы), но всесильные мини­стры, имевшие реальную возможность проверить свои теории на практике и практикой апробировать их пригодность.
Специалисты обычно выделяют две основные ветви легизма. Первая из них связана с именем министра царства Хань Шэнь Бу-хая (400—337 гг. до н.э.). Незадолго до его прихода к управле­нию царство Хань поглотило Чжэн, чьи правители в прошлом на протяжении ряда поколений исполняли функции министров (цин-ши) домена Чжоу. Таким образом, чжэнские и цзиньские поли­тические традиций были той основой, на которой Шэнь Бу-хай создавал свою теорию управления. Смысл этой теории сводился к тому, что главное — искусство умелого руководства. Глава государ­ства должен опираться на многих способных помощников, не до­веряясь абсолютно ни одному из них. В доктрине Шэня правитель —

91

это ось, вокруг которой вращается множество спиц. Он должен быть точным в выражении своих мыслей и неторопливым в де­лах, обязан контролировать свои чувства и продумывать действия. При этом мудрость его не должна бросаться в глаза, а управлять следует по принципу недеяния (увэй), т.е. все видеть, слышать, знать, уметь, предвидеть и организовывать так, чтобы не было необходимости в повседневном вмешательстве сверху, чтобы все шло само собой, как следует, в крайнем случае — при мини­мальной корректировке со стороны правителя. Шэнь обращал особое внимание на то, чтобы все вещи и явления соответство­вали своим наименованиям, дабы не было путаницы. Все долж­ностные лица обязаны соответствовать своим должностям и справ­ляться с обязанностями, причем основными условиями при под­боре администраторов должны быть объективные показатели, и конечно же, повседневный и строгий контроль.
Теория, можно даже сказать искусство управления по Шэнь Бу-хаю содержит и много других полезных рекомендаций. Так, правитель должен внешне выглядеть любезным, но внутренне постоянно быть готовым к решительным действиям; ему не сле­дует хвастать, ни умом, ни властью, но при случае он должен умело пользоваться тем и другим. Хороший правитель обычно дает подчиненным свободу действий, но в то же время жестко их кон­тролирует. Ему никогда не следует отдавать невыполнимых при­казов, и он обязан тщательно продумывать все сказанное. Что касается технологии подбора кадров, то она должна базировать­ся на конкурсной основе — и в этом плане Шэнь Бу-хая можно считать если не отцом, то своего рода прародителем будущей эк­заменационной системы.
Легизм в варианте Шэня — это более высокая теория, нежели повседневная практика, скорей, идеальная конструкция, чем ре­альная модель поведения. Но тем не менее нетрудно заметить, что в теории управления по Шэню собрана мудрость поколений администраторов, и вся эта мудрость сконцентрирована на том, чтобы дать в руки умелому правителю механизм надежной цент­рализации власти. Существенно заметить, что теория Шэня не касается проблем взаимоотношения управителей с управляемы­ми, с народом. Пафос ее в отлаживании системы администрации наверху, во взаимоотношениях между различными отрядами и звеньями администрации как таковой.
Вторая ветвь легизма — это теория Шан Яна. Выходец из цар­ства Вэй, Шан Ян стал всесильным министром в царстве Цинь, и именно для этого в недавнем прошлом полуварварского госу­дарства он создал свою доктрину. Суть ее, как она предстает со страниц приписываемого Шан Яну трактата «Шан-цзюнь шу»

92

(«Книга правителя области Шан»), сводится к тому, что главное в администрации — это жесткая власть, основанная на системе доносов и суровых наказаний даже за незначительные проступки. Человек по природе порочен и глуп. Глупость его для начальства даже удобна — легче управлять. Но пороки надлежит сурово и решительно искоренять, для чего в стране необходимо безраз­дельное господство закона, т.е. приказа. Приказы должны быть ясными и понятными всем, а выполнение их — задача админист­рации. Блюсти законы обязаны все, независимо от должности. Если закон и, следовательно, порядок обеспечены, государство становится сильным. Народ же нужно искусственно ослабить — в этом таится сила государства.
Единый для всех закон и тесно связанная с ним система нака­заний — основа социально-политической, да и всякой иной ре­гуляции общества. Что же касается народа, то его поведение сле­дует унифицировать и регулировать с помощью строгих и мелоч­ных регламентов. Усилия людей необходимо сконцентрировать на главном, что дает силу государству, — на земледелии и военном деле. Земледелие обеспечивает изобилие, военные занятия — силу. Конечно, существуют и иные слои общества, которые в боль­шинстве своем вредят и мешают усилению государства. Это и го­воруны-ученые, и частники-стяжатели, и торговцы, ориентиро­ванные на рынок. Все, чем они занимаются, — второстепенные, чтобы не сказать вредные занятия, которые должны строго огра­ничиваться и жестко контролироваться. Для этого необходимы действенный контроль и хорошо налаженная система доносов и круговой поруки как среди простого народа, так и в рядах чи­новничества.
Аппарат власти следует держать в строгости, нельзя позволять его членам злоупотреблять служебным положением и поддавать­ся коррупции. В аппарате не нужны ни слишком умные (от них много хлопот), ни чересчур способные; в нем должны преобла­дать средние и Законопослушные, дельные и преданные прави­телю служаки. Он должен быть свободным от групповых и част­ных интересов, унификация здесь особенно важна.
Как упоминалось, в своем трактате Шан Ян заимствовал и развил многие идеи Мо-цзы, будь то ставка на унификацию, доносы и наказания или явственное стремление превратить весь народ в усредненную массу, удобную для манипулирования сверху. И даже нарочитое ослабление подданных перед лицом всесильной машины власти тоже восходит к идеям Мо. Конечно, Шан Ян внес в свою доктрину и немало нового, создавая из нее нечто намного более жестокое и античеловечное по сравнению с тем, что было в моизме. И если Мо хотел сделать как лучше для людей, то Шан Ян,