Джон Кимхе - Несостоявшаяся битва

Войны, и особенно война 1939 года, чаще всего являются результатом скорее выдуманных или неправильно истолкованных, чем реально сложившихся, ситуаций. В 1939 году информация, поступавшая от дипломатических источников и секретных служб, только косвенно указывала на источник угрозы, но и этого было достаточно, чтобы запугать англичан и французов до состояния растерянности. Так, в период этих решающих недель марта 1939 года Чемберлен отчетливо понимал намерение Гитлера захватить Польшу, но полученная им информация была неправильной. В ней говорилось о нависшей угрозе нападения «теперь, в любой день», и именно необходимость встретить эту нависшую угрозу заставила Чемберлена провести в спешном порядке свое предложение о гарантиях Польше.

А эта ошибка во времени, допущенная в разведывательной информации и доведенная в таком виде до Чемберлена, привела его к совершению крупнейшей ошибки во всей войне, хотя войны еще и не было. Горькая ирония всей этой истории заключается в том, что целью гарантий Польше в начальной стадии было удержать Гитлера от нападения на Польшу «теперь, в любое время»— в апреле — и заставить его остановиться, сохранив мир и тем самым обеспечив необходимое время для урегулирования данцигского и польского вопросов. Гарантии не были задуманы, как видно из документов, для мобилизации быстрой военной помощи полякам в случае нападения на них или скорейшего разгрома Гитлера, если он решится на войну.

Поскольку Гитлер не напал ни на Данциг, ни на Польшу в конце марта или начале апреля, как об этом предупреждали Чемберлена секретная служба и другие органы, он успокоился: гарантии Польше сработали; они сдержали Гитлера. [27]Критики Чемберлена, а также, что более удивительно, его друзья были склонны смотреть сквозь пальцы на то сильное влияние, которое оказало на него развитие событий, подтверждавшее точность его интерпретации и правильность его политики. Через многие месяцы, в середине июля 1939 года, когда кризис вновь приобрел острые формы, Чемберлен все еще был убежден в возможности разрешения возникших проблем без войны. «Если бы диктаторы имели хоть чуточку терпения, — писал он своей сестре, — можно было бы найти путь к удовлетворению претензий Германии и в то же время обеспечить независимость Польши». И замечание, которое он сделал в беседе с американским послом Джозефом Кеннеди позднее, когда уже началась война, подчеркивало упорство Чемберлена в политике выигрыша времени для разрешения спора между Гитлером и поляками на основе переговоров. По свидетельству Кеннеди, ни англичане, ни французы не пошли бы на войну из-за Польши, если бы не постоянные подстрекательства Вашингтона. [28]

Здесь опять мы встретились с этим странным противоречием в самом Чемберлене. При обсуждениях в кабинете министров и при переговорах с лидерами лейбористской оппозиции он дал понять своим коллегам, что если Гитлер нападет на Польшу, то поляки сумеют продержаться столько времени, чтобы Англия и Франция успели мобилизовать все силы и прийти им на помощь. Польское правительство, конечно, понимало ограниченность любого вооруженного вмешательства англичан, и тем не менее оно приветствовало наши гарантии и верило, что это «скорее удержит, чем спровоцирует, нападение Гитлера». Однако здесь ясно подразумевалось, как утверждал позднее Самуэль Хор, что сдерживающим средством в гарантиях Польше была мировая война против Германии, а не непосредственная помощь полякам на месте. 30 марта лидерам лейбористской оппозиции вновь сообщили, что, по имеющимся у правительства сведениям, Германия собирается напасть на Польшу в самое ближайшее время. А на следующий день Чемберлен сообщил парламенту условия английских гарантий Польше. Это было странно сформулированное заявление.

Агентство Рейтер и газета «Тайме», имевшие особенно тесные связи с канцелярией премьер-министра, дали «интерпретацию» этих гарантий, которая могла исходить только с Даунинг-стрит [29]1. Английские гарантии подразумевали, разъясняли эти два органа с оттенком несомненной авторитетности, что поляки вступят в новые переговоры с немцами и проявят большую примирительность. «Только идя на уступки немцам, поляки могут заслужить наши гарантии».

Однако Гитлер не ждал, когда Чемберлен примет свое решение относительно поляков. Он получил довольно точную информацию о мучительных поисках решения, которые проходили в кабинете министров Англии.

25 марта, когда англичане, все еще не имея никаких конкретных решений, были поглощены сообщениями о немецких планах немедленного вторжения в Польшу, фюрер вызвал своего главнокомандующего сухопутными войсками фон Браухича и сказал ему, что пока он не хочет решать польскую проблему, однако подготовка в этих целях должна быть начата. «Решение проблемы в скором будущем должно быть осуществлено при особо благоприятных условиях. В этом случае Польша будет подвергнута столь полному разгрому, что в последующие десятилетия не будет необходимости считаться с нею как с политическим фактором. Мы заставим поляков принять наши условия, если они не будут готовы урегулировать вопрос путем переговоров к середине лета». Гитлер добавил, что соответственно должны быть проведены и приготовления, хотя он предпочитал бы не прибегать к силе при решении данцигской проблемы, так как он не хочет загнать поляков в объятия англичан.

Однако ни Гитлер, ни Браухич не надеялись на мирное решение. 3 апреля «план Вейс» [30]был готов в форме оперативных указаний командующим войсками: им надлежало быть готовыми к ведению боевых операций против Польши «не позднее 1 сентября».

Возможно, Гитлер, как и Чемберлен, предпочитал урегулирование на основе принятия Польшей его условий, не прибегая к войне. Однако в противоположность Чемберлену Гитлер был уверен, что в конечном счете ему придется применить силу, по меньшей мере против поляков.

Гитлер, как это можно видеть из его директив, принял решение напасть на Польшу еще раньше, чем Чемберлен выдвинул предложение об английских гарантиях Польше. Оккупация Австрии, Судет и Праги — все это этапы к заключительному решению вопроса с поляками. Они также служили и другим целям, однако, как разъяснил Йодль на Нюрнбергском процессе, после захвата всей Чехословакии создались стратегические предпосылки для нападения на Польшу. Осталось только подвести политическую базу.

Такова была обстановка, на фоне которой спустя шесть месяцев после мюнхенского соглашения должны были начаться англо-французские штабные переговоры. Им суждено было проходить при поразительном отсутствии политической ориентации начальников штабов со стороны их правительств относительно политических целей западных держав. В результате штабы обеих стран стались прикованными к трем основным предположениям, с которыми они и согласились: