Сергей Перевезенцев - Тайны русской веры. От язычества к империи.

Роль и значение «грозного и мудрого» царя Пересветов подчеркивает постоянно. В качестве примера он приводит турецкого Магмета-салтана («Сказание о Магмете-салтане», «Большая челобитная» и др.). Турецкий царь, хотя и был «кровопивцем и нехристем» (впрочем, Пересветов приписывал ему желание перейти в христианство), но познал христианские книги и ввел в своем царстве «правду». «Вот если б к той правде да вера христианская, то бы и ангелы с ними в общении пребывали», — восклицает Пересветов о турках. Как можно заметить, здесь ярко проявилось убеждение русского мыслителя в том, что «правда» не обязательно связана с «верой христианской».

Пересветов понимает, что даже царю не просто пересилить своих «вельмож», поэтому он постоянно советует Ивану IV действовать не только мудро, но и «грозно». «От великой грозы твоей мудрости как от сна проснутся царские лукавые судьи», — пишет он в «Большой челобитной». «Царь кроток и смирен на царстве своем, и царство его оскудеет, и слава его низится. Царь на царстве грозен и мудр, царство его ширеет, и имя его славно по всем землям», — развивает Пересветов эту идею в «Сказании о царе Константине».

Еще один интересный момент. Неоднократно Пересветов говорит о том, что правда — это Христос: «Истинная правда — Христос…» А ниже Пересветов отмечает: «И оставил Он нам Евангелие — правду, а любя веру христианскую больше всех других вер, указал путь в Царство Небесное». А дальше он обвиняет греков в том, что они забыли евангельские заветы: «Греки читали Евангелие, иные же слушали, но Божией воли не исполняли, возвели хулу на Бога и впали в ересь». Это рассуждение интересно тем вниманием, которое Пересветов уделяет Евангелию. Ведь он практически нигде не упоминает и не ссылается на Ветхий Завет. Вполне возможно, что это лишь свидетельство не очень глубокой книжности Пересветова. Но, с другой стороны, этот факт может свидетельствовать и об определенных его религиозных предпочтениях.

Как можно видеть, Иван Семенович Пересветов поднимал в своих сочинениях самые важные проблемы, которые стояли в центре общественного внимания в середине XVI столетия. Так, идея «правды» волновала его не меньше, чем Федора Карпова. Впрочем, их понимание реализации «правды» на земле было различно. Карпов искал некую общественную гармонию всех сословий, а «правду» рекомендовал смягчать «милостью». Пересветов однозначно связывал «правду» с самодержавным царем и усилением роли служилых людей, а «правду» требовал утверждать «грозой». В этом смысле давно замечено совпадение взглядов Пересветова с теми идеями, которые немного позднее выдвигал Иван Грозный. Возможно, пересветовская идея «грозной власти» и могла в какой-то степени повлиять на сочинения русского царя. Однако ни в сочинениях Ивана Грозного, ни В других памятниках нет ссылок на труды Ивана Пересветова.

Андрей Михайлович Курбский (ок.1528–1583) происходил из знатного рода смоленско-ярославских князей, потомков Рюрика, и по женской линии был в родстве с царской фамилией. Первые годы его службы были связаны с царским двором и воинским делом. В 1549 году он уже имел дворовый чин стольника и в звании есаула участвовал в военных походах. В 1552 году он уже прославился как храбрый полководец при взятии Казани, а в 1556-м, в 28 лет был пожалован боярским чином. К началу Ливонской войны, в 1558 г., Курбский командовал сторожевым полком и в апреле 1563-го был назначен воеводой в г. Дерпт (Юрьев).

Андрей Курбский активно участвовал в деятельности правительства, руководившего страной с конца 40-х гг. XVI века при молодом царе Иване IV Васильевиче. Лидерами этого правительства были духовник царя, священник Сильвестр и костромской дворянин, получивший высокий чин окольничего, Алексей Адашев. Позднее, с легкой руки Курбского, это правительство стали называть « Избранной радой ».

В начале 60-х гг. царь, недовольный ограничением собственной власти, разгоняет «Избранную раду», а Сильвестра и Адашева отправляет в изгнание, где они вскоре умирают. В те же годы начинаются первые гонения и казни бояр. Опасаясь смерти, Андрей Курбский в апреле 1564 года бежит в Литву, где получает службу и богатые земли. Находясь на службе у литовского князя, а затем у польского короля, Курбский участвует в военных походах, в том числе и против России. В 1581 году во время одного из походов он заболел и вернулся в свое имение Миляновичи под Ковелем, где через два года скончался.

Видимо, в молодости Курбский получил хорошее образование, а своим учителем он многократно и с большим почтением называл Максима Грека. Уже в России Курбский написал ряд сочинений — несколько посланий, а также два «Жития Августина Гиппонского». Но творческий расцвет наступает в литовский период жизни. Из-под его пера выходят многочисленные послания разным людям, в том числе три послания Ивану Грозному . Эти послания, в которых впервые были произнесены тяжкие обвинения Ивана Грозного в многочисленных преступлениях, стали основой переписки с царем — интереснейшим документом религиозно-философской мысли России XVI века.

В 1573 году Курбский пишет яркое философско-публицистическое сочинение — « История о великом князе московском », рассказывающее о правлении «Избранной рады» и об измене Ивана Васильевича их общим начинаниям. Кроме того, в своем поместье он организовал своего рода скрипторий, где переписывались и переводились рукописи, писались различные сочинения. Среди переводов необходимо назвать сборник «Новый Маргарит», основу которого составляли труды Иоанна Златоуста и сочинения Иоанна Дамаскина. Андрею Курбскому принадлежит также перевод трактата протестантского мыслителя И. Спангенберга «О силлогизме».

Сочинения Андрея Курбского свидетельствуют: оставаясь светским человеком, он в то же время был ярким православным мыслителем, который немало трудов положил на то, чтобы защитить истинность православного вероучения. Он совершенно сознательно не принимает католичества и особенно протестантизма. Против «люторей», «цвинглиан», «калвинов» и иных «нечестивых ругателей» направлена значительная часть посланий Курбского, написанных в Литве. Резко осуждает он и любые попытки реформировать православие, что было свойственно тем, кого на Руси называли «еретиками». В одном из посланий Курбский заявил о недопустимости того, чтобы «христианин правоверный ото арианина христоненавистного» принимал «писания на помощь церкви Христа Бога». Критически Курбский относился и к появившимся в Западной Руси гуманистическим учениям. И вообще, познав в эмиграции «свободы христианских королей», он пришел к отрицанию всех учений, которые эти свободы обосновывали, называя всю неправославную литературу Польско-Литовского государства как «польскую барбарию», «полыцизну».