Михаил Ишков - Валтасар (Падение Вавилона)

Грек кивнул, коротко спросил, куда идти, и молча направился в ту сторону.

Подсобка оказалась просторным помещением с низким потолком. Здесь густел полумрак. Вдоль стен торчали горлышки зарытых в землю больших глиняных сосудов. Рахим и гость устроились на циновках и подушках, которые приволокли рабыня-старушка Нана-силим, а также два молчаливых молоденьких раба. Затем она же возложила круглую столешницу на низкий треножник и собрала закуску.

Сначала Рахим предложил гостю осушить фиалы. Закусив свежими огурцами и домашним хлебом, они тут же вновь наполнили бокалы, принялись болтать о том о сем. Рахим поинтересовался, как идет служба. Спросил, почему греки предпочитают работать в сражении короткими прямыми мечами. Гость объяснил, что изогнутое лезвие хорошо для резания, а в рукопашной, в самой толкотне, лучше действовать коротким колющим клинком. Это кому как сподручнее, возразил Рахим. После третьего тоста грек, наконец, назвал свое имя - зови меня Кратоном - и заявил, что они с Рахимом давние знакомые.

Хозяин удивленно глянул на гостя.

- Да-да, Подставь спину, - подтвердил Кратон. - Когда Закир приказал спустить тебя в подвал, я сразу вспомнил твою плешивую голову. По твоей милости я лишился брата. Помнишь сражение под Пелуссием, когда мы дали вам прикурить? Я ведь принимал в нем участие. И брат тоже. Помнишь фалангу, которую ты заставил перебраться на другую сторону оврага?

Рахим оледенел, однако вида не показал - кивнул и выжидательно посмотрел на гостя.

- Если бы ты не спохватился, - усмехнулся Кратон, - и Нериглиссар не заставил нас сменить позицию, мы в момент детально раздолбали бы всю вашу вонючую халдейскую свору. И брат остался бы жив. Я не виню тебя, нет... Это война. Просто я напомнил об этом, чтобы ты знал: как только Лисандр и Гермотим сегодня доложили мне, о чем ты здесь вчера трепался, я сразу смекнул - такой человек как Рахим-Подставь спину зря языком молоть не будет. Мы обсудили этот вопрос с Никандром. Он сначала разгневался, потребовал арестовать тебя. Тогда мы спросили - где надежда, что в том случае, если в городе начнется заварушка, мы живыми выберемся из Вавилона? Пусть объяснит детально, как на духу. Он не смог, тогда мы решили расспросить тебя. Мы ждем ответа. - Кто мы? - поинтересовался Рахим. Командиры сотен - таксиархи, лохаги, заслуженные вояки из додекадархов имеющие право голоса на военном совете.

Рахим ответил не сразу. Сначала съел луковицу - с хрустом, с нескрываемым удовольствием. Без хлеба, даже сушенными финиками не стал заедать. Потом ответил.

- Я вспомнил тебя, Кратон. Помнится, в те дни, когда я со своим кисиром охранял границу на Синае, ты пригласил меня на симпозиум. Удивляюсь, неужели ты до сих пор носишь копье? Столько лет прошло, мог бы и осесть где-нибудь в Дельте. Там, говорят, ветеранов привечают. Не то, что здесь.

Кратон кивнул.

- Было, все было. Завел поместье, семью, два сына подрастали, - он хмыкнул, прочистил горло и продолжил в прежнем, доверительном тоне. - Потом в стране началась заварушка. Амасис пошел войной на Априя, прежнего нашего фараона Жестокий был человек, гореть ему в Аиде... Меня нарочным вызвали. Давай, мол, Кратон поспеши, помоги Априю. Сердцем чуял - не ходи, возраст не тот, но вот сдернула меня с места злая сила. Битву мы проиграли. Явился домой, вместо поместья одни головешки. Это сосед мой в Дельте подсуетился. Жену взял в свой дом, ребят продал в рабство. Куда, не знаю. Я на него с копьем, да только тем, кто в ту пору оказался на стороне Априя, не стоило размахивать оружием. Еле ноги унес. Остался я один-одинешенек. Решил на меч бросится, но удержал меня мудрый старик из евреев. Он пешком топал в Египет спасать своих. Звали его Иеремия.

Рахим не удержался и порывисто схватил гостя за руку.

Тот вздохнул

- Вот и Иеремия меня также за локоть придержал. Не спеши, сказал, не гневи Господа нашего. Он за всеми детально присматривает, велика Его милость. Не спеши, говорит, а-а?.. Мы разговорились, ночь просидели возле пепелища, порассуждали о том о сем. О звездах, например. Они у нас над Пелуссием висят низко, каждая с кулак. И все они - Его творенье.

Рахим опустил голову, спрятал глаза. Замолчал и пентарх.

- Мудрый был старик, - наконец выговорил халдей. - После взятия Урсалимму отказался ехать в Вавилон. Заявил Навуходоносору - надо, говорит, сохранить слово Создателя. Царь спросил, почему ты, святой человек, не желаешь сохранять его слово в Вавилоне? Он ответил, что желает быть со своими людьми. Значит, верно говорили, что он вместе с иври в Египет подался.

- Да, - тем же тихим голосом подтвердил Кратон. - Там, в Египте, и сгинул. Если бы я знал, Рахим, - с необыкновенной, неожиданной горячностью воскликнул грек, - я бы не пустил его. Кулем повис бы на нем, закричал бы не ходи!

- Не удержал бы, - с трудом выговорил Рахим. - Таких не удержишь. Может, он уже в райском саду, у Яхве за пазухой отдыхает.

- Награди его, Господин наш, вечным покоем! - выдохнул грек.

Некоторое время он с натугой сопел, потом смахнул соринку из глаз, поделился с хозяином.

- Он о тебе тоже упоминал. Говорил - Кратон, ты не один такой. Много вас, кто верит и не верит. Будешь в Вавилоне, отыщи Рахима-Подставь спину, он поможет. Спроси, сохранил ли он слова, что наговорил мне Господин в дни погибели Иерусалима?

- Храню и помню, - откликнулся декум.

- Я ему ответил, что халдейский воин по имени Рахим-Подставь спину мне знаком, по его милости я брата лишился. Он объяснил, что Рахим здесь не причем, на все воля Господина. Не ищи, говорит, Кратон, соринку в глазу ближнего твоего, когда у тебя самого бревно торчит. Во-о как! Рахим ли виноват, что вокруг злое да злое. Он сам, небось, воет от тягости жизни, не знает, как быть, куда глядеть, кого слушать. Вот и сообрази, Рахим, как меня в сердце ударило, когда я увидал, как тебя в пыточную тащат. Спросил, за что? Ответили, просто так, для порядка, ведь что-то недозволенное за ним так или иначе числится. Я к тебе долго приглядывался, к порядкам, заведенным в вашем городе, и скажу, как на духу - вы верное дело затеяли. Недаром нас с тобой Господин свел. Неспроста это.

- Это точно, это неспроста. Велик его гнев на тех, кто прозябает во тьме, но и нет предела его милосердию для тех, кто рад исполнять завет, да не нам он даден. Не в зависти дело, а в нежелании ужиться. Мне, халдею, с иври, тебе со мной, мне с царем - тот спит и видит, как бы половчее с меня шкуру снять. За что? За то, что верно служил, что сил не жалел? Много ли я прошу? Оставьте в покое, и ладно.

- Скажи? - неожиданно загорячился Кратон. - Старик знал, что мы встретимся? Он ведал, что с тобой случится, что со мной случится? Ведь он предупреждал о встрече. Вот мы встретились, а ты, оказывается, мне угрожаешь. Пугаешь смертью, если я буду верен своему долгу? Я не в обиду тебе это говорю, просто хочу понять - неужели это так необходимо, чтобы один из нас непременно пустил кровь другому?