Габриэль Городецкий - Роковой самообман

Явное стремление Сталина к контролю над рекой следовало в русле традиционной политики имперской России. Требование места в комиссии, как открыто признавал Молотов, мотивировалось желанием не только компенсировать версальские обиды России, но и выйти из «подчиненного положения… навязанного России неудачной для нее войной… Крымской!» {256} 256 Gafencu G. Prelude to the Russian Campaign. P. 67–68; DGFP. XI. P. 73–74. Шуленбург — МИД, 14 сент. 1940. После присоединения к Лиге Наций в 1934 г. русские не переставали настаивать на принятии их в комиссию, но получали отказ на том основании, что не являлись державой с равноправными и непосредственными морскими коммерческими интересами в регионе. Аннексировав Бессарабию, они уже имели законное право на место в комиссии и были в состоянии подкрепить свои требования военной силой.

Европейская комиссия с германскими и британскими представителями собиралась в последний раз на поистине сюрреалистическую сессию в Галаце в конце мая; словно забыв о превратностях войны, она подробно рассматривала планы развития устья реки {257} 257 FO. 371. 25229. W8797/183/96; W6469/183/96. Кэмпбелл — ФО, 8 и 16 июня 1940. . Всего лишь через две недели после оккупации Бессарабии до Кремля дошла от германских источников в Бухаресте зловещая информация о том, что «теперь, когда Австрия стала частью Германии, Дунай превратился в германскую реку и немцы не намерены позволить СССР стать дунайской державой». По слухам, немцы уверяли короля Румынии Кароля, что Бессарабия оккупирована «лишь временно и будет освобождена» {258} 258 АВП РФ. Ф. 0125. Оп. 24. П. 118. Д. 5. Л. 41–45. Протокол встречи Лаврентьева с Танриером (турецким послом), 12 июля 1940; Органы Государственной Безопасности СССР. Т. I (1). С. 223–224. Меморандум Савченко, заместителя начальника управления погранвойск НКВД, 12 июля 1940. .

Арбитраж, как просветил Гитлер Шуленбурга, был на самом деле задуман, чтобы вытеснить русских из дунайского региона {259} 259 DGFP. XI. Р. 30–32. Риббентроп — Шуленбургу, 6 сент. 1940; Gafencu G. Misiune la Moscova. P. 64–67. Tel. 2302. Гафенку — МИД, 16 сент. 1940. . Однако в Берлине советский посол решительно протестовал против попыток немцев преуменьшить значение планируемой Дунайской конференции, которая, по их словам, созывалась для обсуждения вопросов по западному берегу Дуная и потому очень мало касалась Советского Союза или не касалась вовсе. Советский Союз, заявлял он, «стал теперь придунайской страной и, следовательно, жизненно заинтересован во всех вопросах по Дунаю». Он предложил создать отдельную объединенную комиссию, из которой будут исключены «не имеющие непосредственного отношения к реке стороны, в том числе Италия», и юрисдикция которой будет распространяться от устья Дуная до Братиславы {260} 260 АВП РФ. Ф. 082. Оп. 23. П. 95. Д. 6. Л. 65–67; Ф. 059. Оп. 1. П. 317. Д. 2181. Л. 92–93, 124. Обмен корреспонденцией между Молотовым и Шкварцевым, 6, 9 и 16 сент. 1940; см. также: DGFP. XI. Р. 64–65. Шуленбург — МИД, 12 сент. 1940. . Сталин, не ожидая ответа, незамедлительно предпринял шаги к укреплению позиции Советского Союза как новой Дунайской державы. Он попытался приобрести у англичан, практически изгнанных из комиссии, десять буксиров, два танкера и тридцать 31,5-тонных барж, простаивающих в Галаце {261} 261 АВП РФ. Ф. 0125. Оп. 24. П. 118. Д. 5. Л. 76–79. Протокол встречи Лаврентьева с Хэнки, 29 июля 1940. . Ситуация обострилась, когда русские выпустили коммюнике, обвиняющее румын в инспирировании вооруженных конфликтов на границе с Россией {262} 262 Известия. 1940. 13 сент.; см. также оценку Криппса в: FO. 371. 25230. W10404/215/96. См. точку зрения Гафенку на значение вооруженных конфликтов в: UD: s Arkiv 1920 ARS. HP/516/LXVIII. Ассарассон — МИД, 13 сент. 1940; АМВнР. Д. 40. П. 34. Оп. 1ш. Поп. 272. Л. 185. Стаменов — МИД, 14 сент. 1940. .

В Москве Шуленбург наблюдал за развитием коллизии с растущей тревогой. Он считал, что единственный способ избежать колоссального конфликта — это раздел сфер интересов в дунайском регионе, даже если это «принесет больше выгоды русским, чем немцам» {263} 263 См.: АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1: П. 331. Д. 2275. Л. 47–48. Вышинский — Лаврищеву, 18 сент. 1940; Gafencu G. Misiune la Moscova. P. 68–69. Tel. 2309. Гафенку — МИД, 17 сент. 1940. . Гитлер, занятый Битвой за Англию и бурной дипломатической деятельностью по созданию Континентального блока, временно ослабил хватку и пригласил русских участвовать в Дунайской конференции. В глубине души он, как всегда, подозревал возможность советско-британского сговора. Являясь членами комиссии лишь номинально, англичане на самом деле поддержали заявление Советов о приеме, предвидя, что последние «бросят там яблоко раздора» {264} 264 DGFP. XI. P. 287–288. Меморандум директора Департамента экономической политики, 11 окт. 1940; FO. 371. 25231. W10814/215/96. Криппс и Кэмпбелл — ФО, 19 и 27 сент. 1940 соответственно. .

Дунайская конференция — событие, подробно прокомментированное историками. Чтобы избежать преждевременной конфронтации, немцы уступили желанию русских создать новую Дунайскую комиссию для области к югу от Братиславы вплоть до устья реки. Но они предполагали уменьшить ее значение, отложив созыв и сведя ее деятельность к техническим вопросам в рамках временных соглашений {265} 265 DGFP. XI. Р. 287–288. Меморандум директора Департамента экономической политики, 11 окт. 1940; FO. 371. 25229. W10967/183/96. Кэмпбелл — ФО, 8 окт. 1940. . У Молотова были другие идеи. С самого начала он делал оговорки по поводу включения Италии, дававшего ей вместе с немцами свободный доступ к Черному морю {266} 266 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 2. П. 15. Д. 157. Л. 47–51. Протокол встречи Молотова с Шуленбургом, 17 окт. 1940. . Чтобы ограничить свободу германо-итальянского маневра, Средневосточный отдел советского Наркомата иностранных дел под непосредственным руководством Кремля в деталях разработал план, обеспечивавший русским исключительный контроль над устьем реки. Перед своим отъездом в Бухарест Молотов лично оповестил участников плана, какой тактики следует придерживаться. В делегацию на высшем уровне, возглавляемую Аркадием Соболевым, заместителем Молотова, включили генерал-майора В.Д.Иванова, что показывало значение, придаваемое Дунаю с военной точки зрения. Вместо того чтобы лететь непосредственно в Бухарест, делегация остановилась в Софии, где Соболев убеждал царя Бориса сопротивляться требованию Германии о присоединении Болгарии к Тройственному союзу. Показательно, что потом делегация предпочла следовать в Бухарест по железной дороге, сначала тщательно проинспектировав болгарскую пограничную область Русе на Дунае.

Сильное землетрясение было плохим предзнаменованием для конференции, когда она открылась 28 октября. Объявление Италией войны Греции в тот же день предопределило дальнейшее проникновение немцев на Балканский полуостров. Позиция русских на конференции предвещала конфронтацию Гитлера с Молотовым в Берлине; она показывала, вне всякого сомнения, что, несмотря на давление, оказываемое Германией, русские не согласны примириться с доминированием Германии в Румынии. Первоначальная умеренность Соболева скоро сменилась настоятельным требованием немедленного роспуска четырехсторонней комиссии из представителей Румынии, Германии, Италии и Советского Союза и создания смешанной советско-румынской администрации водных путей по всей дельте Дуная. Такая система позволила бы советским военным кораблям свободно проходить по Сулинскому гирлу, принадлежащему Румынии, и контролировать доступ немцев к Черному морю. Он требовал также права для советского флота становиться на якорь в Галаце и Браиле, осуществляя тем самым de facto суверенитет над выходом к Черному морю. Подобное решение было с ходу отвергнуто остальными тремя сторонами. Поскольку дело зашло в тупик, постановили, что советская и германская делегации вернутся по домам для дальнейших консультаций. Пока Соболев ездил в Москву, генерал Иванов и Новиков, начальник Ближневосточного отдела Наркомата иностранных дел, воспользовавшись периодом междуцарствия, инспектировали северо-восточную часть Румынии через Плоешти, Бузэу, Фокшани и Панчу. Они неминуемо попали под наблюдение румынской службы безопасности, ситуация досадная, но для советских визитеров отнюдь не непривычная.