Габриэль Городецкий - Роковой самообман

Немцы, болгары и англичане, однако, постарались, чтобы советская повестка дня в Берлине стала достоянием гласности {547} 547 АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 314. Д. 2163. Л. 182–185. Виноградов — НКИД о встрече с Саракоглу, 17 дек. 1940. . Столь же безуспешны оказались попытки Молотова представить в другом свете миссию Соболева, объясняя ее опасениями, порожденными итальянской кампанией в Греции. Англичане снабдили Саракоглу достаточными доказательствами того, что Молотов намеревался «использовать Болгарию как кулак против Турции», а Советский Союз «отнюдь не отказался от своих амбиций в отношении Проливов» {548} 548 FO. 371. 24871. R8909/4/7. Рендел — ФО, 11 дек. 1940. . Саракоглу поспешил заявить протест по поводу предлагаемого русско-болгарского соглашения о взаимопомощи, утверждая, будто оно грубо нарушает соглашение 1929 года о предварительных консультациях между Турцией и Болгарией. Тем не менее, первейшая необходимость оставаться в стороне от конфликта заставила его, проводя осторожную политику, ограничиться официальным заявлением с отрицанием каких-либо воинственных намерений и обещанием консультироваться с русскими по спорным вопросам, касающимся Болгарии или Черного моря. Однако подозрения укоренились слишком глубоко, чтобы позволить какие-либо меры по укреплению доверия. «Мир, — саркастически заметил Молотов, — всего лишь предмет слухов и переговоров, а вот что касается войны, то она, к несчастью, является реальностью» {549} 549 Стейнхардт о встрече с Актаем, 10 дек. 1940, см.: FRUS. 1941. Vol. I. Р. 276–277. См. также: АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 314. Д. 2163. Л. 170–174. Виноградов — НКИД, 13 дек. 1940; Ф. 06. Оп. 2. П. 3. Д. 19. Л. 10–14. Отчет Молотова о встрече с Актаем. .

В тот самый момент, когда переговоры немцев с русскими зашли в тупик, новую инициативу относительно Проливов выдвинули итальянцы. Однако это, скорее, показное поигрывание мускулами Муссолини, в то время как его кампания в Греции захлебывалась, лишь продемонстрировало русским непрочность их собственного положения. Муссолини с растущей тревогой наблюдал за назревающим кризисом в отношениях Советского Союза и Германии, улучшавшим позиции последней на Черном и Средиземном морях {550} 550 DGFP. XI. Р. 54–56. Маккенсен — Риббентропу, 10 сент. 1940. Вначале Молотов был рад возобновить торговые переговоры: они могли послужить фактором сдерживания для немцев и способствовать открытию вновь политических дискуссий между Советским Союзом и странами Оси, см.: АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 330. Д. 2269. Л. 182. Молотов — Горелкину, 14 дек. 1940. . Для Москвы в самом деле явилось сюрпризом, когда Муссолини выразил желание не только вновь начать переговоры, но и быстро перевести их в политическую сферу; он готов был признать новые границы Советов, их «права на Черном море, в Азии, [их] интересы на Балканах». Взамен итальянцы добивались признания их прав в Средиземноморье. Они даже настаивали на немедленном начале переговоров или в Москве, или в Риме, на уровне посольств или министерств иностранных дел {551} 551 АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 330. Д. 2268. Л. 160–161. Горелкин — НКИД о встрече с Чиано, 26 дек. 1940. Итальянские документы, содержащие эти предложения, см.: Toscano M. Designs in Diplomacy. P. 201–209. .

Молотов сразу дал добро, однако настаивал, чтобы переговоры происходили в Москве, подальше от недреманного ока немцев {552} 552 АВП РФ. Ф. 06. On. 2. П. 16. Д. 205. Л. 10–11. Протокол встречи Го-релкина с Чиано, 28 дек. 1940. . Через несколько дней Россо подтвердил готовность своего правительства принять предложения, сделанные в июне 1940 г. {553} 553 См. с. 43. . Итальянцы даже были готовы дать Болгарии выход к Эгейскому морю, хотя и выговорив для Италии и Германии румынскую нефть и экономические ресурсы. Молотов, в свою очередь, выдвинул претензию на контроль над устьем Дуная. Но главным призом для Советов конечно были турецкие Проливы. Как ни странно, диалог с итальянцами, так же как впоследствии обращение к туркам, мотивировались боязнью возобновления действий англичан в регионе, если Германия окажет Италии помощь в войне. Проливы, уверял Молотов по своему обыкновению, связаны «с вопросом о безопасности черноморских границ Союза. Россия не раз подвергалась нападению со стороны Проливов. Во время Крымской войны 1854–1855 гг. война пришла в Россию через Проливы. В 1918 г. Англия через Проливы осуществила свою интервенцию против России. В 1919 г. через Проливы пришли в Россию французы». Легко можно предвидеть, что распространение войны на Болгарию заставит англичан, ранее державшихся в стороне, вмешаться. Молотов объяснял Россо за обедом:

«Положение тогда обострится и вопрос о безопасности СССР станет более серьезным. Турция вряд ли останется в стороне от конфликта, т. к. она имеет пакт с Англией. Кроме того, Англия уже имеет базу для самолетов и подводных лодок на острове у входа в Проливы. Война будет перенесена на Черное море, а это, естественно, отразится на позиции Турции в вопросе о Проливах. Такое развитие событий не исключено ввиду связей между Турцией и Англией». Но он не оставил у Россо сомнений в намерении Советского Союза реализовать свои интересы относительно Проливов «не мытьем, так катаньем» {554} 554 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3. П. 17. Д. 208. Л. 1–7; Оп. 2. П. 20. Д. 229. Л. 15–21. Протоколы встреч Молотова с Россо, 30 дек. 1940 и 27 янв. 1941; UD: s Arkiv 1920 ARS. HP/517/LXX. Ассарассон — МИД, 5 февр. 1941. .

Поскольку Гитлер скрывал от Муссолини свое решение напасть на Советский Союз, последний чувствовал себя вправе сделать Москве примирительное предложение. Гитлер действительно заверил его в конце декабря, что отношения с Советами «очень хорошие» и они вряд ли предпримут «какие-либо шаги во вред нам, пока жив Сталин». Муссолини предпочел проигнорировать предупреждение Гитлера, что не в интересах Германии «уступить большевизму Болгарию и сами Проливы». Однако Россо, вначале не одобрявший политику Чиано, постарался, чтобы содержание предложений было досконально передано Шуленбургу {555} 555 DGFP. XI. Р. 990–994, 996–999, 1011. Гитлер — Муссолини, 31 дек. 1940, Маккенсен — Риббентропу, 1 и 3 янв. 1941. См. о Россо: АМВнР. Д. 51. П. 45. Оп. 1ш. Поп. 333. Л. 20. Стаменов — МИД, 1 февр. 1941. .

Риббентроп с изумлением обнаружил, как далеко зашли переговоры. С обычной своей грубостью он высмеял итальянскую сторону, размахивающую своим правом выхода в Черное море и поощряющую русские военные корабли плавать в Средиземном. «Балканскую политику, — поучал он Альфиери, итальянского посла в Берлине, — не следует сковывать чересчур поспешным соглашением с русскими», Как пришлось признать Альфиери, он «прекрасно понял, что Германия не хочет, так сказать, пускать Советский Союз на Балканы через окно, окольным путем соглашения с Италией, после того как его выкинули за дверь». Риббентроп, на случай, если он выразился недостаточно ясно, воспользовался моментом, чтобы раскрыть попытки Советов исключить итальянцев из Дунайской комиссии {556} 556 DGFP. XI. Р. 1030–1033. Протокол встречи Риббентропа с Альфиери в Берлине, 7 янв. 1941. Итальянскую версию переговоров см.: Tos-cano M. Designs in Diplomacy. P. 201–235. .