Дмитрий Боровков - Тайна гибели Бориса и Глеба

Еще Н. И. Костомаров писал о том, что «нет ничего ошибочнее, как воображать себе Владимира и Ярослава монархами и, хваля за мудрое строение государства, обвинять их за отеческую слабость, с какою они, по мнению некоторых, разрушив собственную работу, раздавали волости своим сыновьям и тем раскрыли дорогу бесконечным ссорам и усобицам», добавляя при этом, что «если уж приходится хвалить или порицать этих деятелей давно минувших веков нашей истории, то их скорее можно похвалить за тот раздел Руси между сыновьями, за который их порицали» {250} 250 Костомаров 2005. Т. 12. С. 15. . Необходимо признать, что «Ярослав устранил соперников-братьев, но не отменил „родового сюзеренитета“ над Русской землей» (В. Я. Петрухин) {251} 251 Черепнин 1972. С. 360. Петрухин 2000. С. 189. . Поэтому вряд ли правомерно считать его единоличным правителем Киевской Руси, деятельность которого «вновь обрела общерусский характер» (М. Б. Свердлов) {252} 252 Свердлов 2003. С. 355, 419–428. . Наиболее оригинальной из подобных точек зрения, восходящих к представлениям об «империи Рюриковичей», стала гипотеза Б. А. Рыбакова, предположившего, что в 1036 г. Ярослав Мудрый принял царский титул, который был зафиксирован в граффити на стене Софийского собора в Киеве, сообщающим о его смерти 20 февраля 1054 г. По мнению Я. Н. Щапова, этот акт стал возможным в начале 1050-х гг., благодаря тому, что предстоятелем Русской церкви являлся ставленник киевского князя Иларион, ибо «присутствие в Киеве митрополита из Константинополя не могло способствовать такой форме признания» {253} 253 Щапов 1989. С. 173–174. . Даже допуская такую возможность, необходимо признать, что времени для ее реализации было не слишком много. По крайней мере, как заметил Н. Ф. Котляр, «когда Ярослав 20 февраля 1054 г. умер, то погребальную службу провели без участия митрополита — это выполнили обыкновенные священники („попове поющее обычныя песни“). Следовательно, — заключает исследователь, — тогда уже не было митрополита Илариона» {254} 254 Котляр 2003. С. 48. .

Мы уже отмечали, что «самовластие» Ярослава не подвергается осуждению древнерусской историографией, в отличие от «самовластья» Святополка или Андрея Боголюбского, пытавшегося в третьей четверти XII в. установить режим единоличного правления на территории «всей Суждальской земли» {255} 255 ПСРЛ 2. Стб. 520. . С одной стороны, он продолжил политику «окняжения земель», проводниками которой стали Владимир, Изяслав и Святослав Ярославичи, хотя политический коллапс 1014–1015 гг., одним из инициаторов которого был сам Ярослав, являлся красноречивым свидетельством того, насколько опасной оказалась практика рассредоточения князей по волостям, эффективной альтернативы ей не существовало. С другой стороны, в результате законодательной деятельности Ярослава были урегулированы правовые взаимоотношения Киева и Новгорода, заложившие конституционные основы новгородской государственности.

Летописные свидетельства, сконцентрированные в хронологическом диапазоне 1016–1036 гг., позволяют говорить о поэтапном характере этой «конституционной реформы», санкционированной так называемыми «Грамотами Ярослава», упоминаемыми НIЛ в первой трети XIII в., на которых приносили присягу Новгороду приглашаемые на новгородский «стол» князья {256} 256 ПСРЛ 3. С. 67, 68, 70, 273, 274, 278. . Уже более двух столетий в историографии продолжается спор об их содержании: если одни исследователи отождествляли их с «Русской правдой» в Краткой или Пространной редакции (которые помещены, соответственно, в НIЛМ под 1016 г. и Софийской I летописи под 1019 г.) {257} 257 ПСРЛ 3. С. 176–180. ПСРЛ 6. Стб. 131–172. , то другие рассматривали их как не сохранившийся до наших дней документ конституционного или финансового характера {258} 258 Зимин 1999. С. 31–64. Петров 2003. С. 63–87. . Следует, однако, заметить, что если «Грамоты Ярослава» регулировали не юридические, а финансовые вопросы, вряд ли бы на них присягали правители Новгорода, поскольку это выглядело бы так, как если бы глава государства приносил присягу не на конституции, а на государственном бюджете.

Как свидетельствует НIЛМ, по утверждении в Киеве (очевидно, в 1019 г.), Ярослав наделил каждого из новгородцев десятью гривнами «и отпусти их всех домов, и дав им правду, и устав списав, тако рекши им: „по се грамоте ходите, якоже списах вам, такоже держите“» {259} 259 ПСРЛ 3. С. 175–176. . После этого летопись приводит текст «Русской правды». Можно предположить, что если «Русская правда» регулировала правовые отношения внутри Новгорода, то упоминаемый летописцем «устав» определял характер новгородско-киевских взаимоотношений.

Мы склонны рассматривать этот политический акт как первый этап «конституционной реформы» Ярослава. Второй ее этап следует отнести к 1036 г., когда, по свидетельству Новгородской IV летописи, «пошел Ярослав к Новгороду и посадил сына своего в Новгороде — Владимира, и епископа поставил — Жиряту; и людям написал грамоту, сказав: „по этой грамоте платите дань“» {260} 260 ПСРЛ 4. С. 114 (Пер. Д. А. Боровкова). . Этот заключительный этап реформы, который «знаменует существенную грань в политических взаимоотношениях киевских князей с правящей знатью новгородской земли» (Л. В. Черепнин) {261} 261 Черепнин 1965. С. 159. , в условиях реставрации новгородского княжения был призван исключить рецидив «конфликта администраций» на экономической почве, имевшего место в 1014–1015 гг. (В. Я. Петрухин) {262} 262 Петрухин 2008. С. 170. . Однако это была далеко не последняя «реформа» Ярослава Владимировича.

В ПВЛ под 1054 г. при описании кончины князя приводится текст, служащий основанием для суждений о так называемом «ряде» Ярослава, суть которого сводится к следующему: «…Вот я поручаю стол мой в Киеве старшему сыну моему и брату вашему Изяславу; слушайтесь его, как слушались меня, пусть будет он вам вместо меня; а Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Переяславль, а Игорю Владимир, а Вячеславу Смоленск». Далее следует комментарий: «И так разделил им города, запретив переступать пределы братьев и сгонять со стола…» {263} 263 ПСРЛ 1. Стб. 161–162. ПЛДР 1978. С. 175. .

Сомнения в достоверности Ярославова «ряда» высказал еще С. М. Соловьев {264} 264 Соловьев 1996. С. 36–38. . Со времени А. А. Шахматова этот текст считается результатом летописного творчества Никона {265} 265 Шахматов 2002. С. 308. . Но даже если допустить, что он был создан позже описываемых в нем событий и не фиксирует «заповедь» Ярослава документально, следует обратить внимание на тот факт, что автор летописного текста говорит не о разделе «Русской земли», а лишь о разделе городов. Для сравнения: если в статье 1026 г. говорится о том, что князья разделили по Днепру Русскую землю, то в статье 1054 г. — лишь о том, что Ярослав разделил между ними города. В лучшем случае здесь можно видеть очередное ограничение юрисдикции киевского князя, получившего лишь формальное преимущество перед братьями (сеньорат). По мнению В. Я. Петрухина, «„ряд“ Ярослава не был равнозначен позднейшим „завещаниям“ князей XIII–XV вв., оставлявшим „уделы“ своим сыновьям (или родственникам) в наследство на правах собственности, но это был уже шаг к „отчинному“ — феодальному распределению и наследованию столов» {266} 266 Петрухин 2000. С. 193. .