Н Козин - Постижение России; Опыт историософского анализа

Сказанное многое объясняет как в истории вообще, так и в природе национальных отношений и, в частности, в природе и истоках национальных противоречий. Они имеют собственную основу в истории, гнездятся в ее цивилизационных противоречиях - в противоречиях между разными архетипами социальности, культуры, духовности, между разными способами их проживания в истории и самой истории. Это противоречия в основах человеческой души, которые по-разному понимают и по-разному относятся к миру, по-разному проживают свою жизнь в истории и историю в своей жизни. И эти противоречия могут принять достаточно непримиримый характер, настолько, что их нельзя будет снять никакими средствами и результатами социально-экономического и политического реформирования общества. Потому что дело не в собственности и власти, не в уровне и качестве жизни, а в смыслах и ценностях этой жизни, в том, что люди просто иначе живут в истории и иначе хотят творить историю, иметь просто другую историю. И с этим ничего нельзя будет поделать, потому что это реальность, которую можно будет преодолеть только с преодолением самой нации, которая идентифицирует себя с локальностью другой цивилизации.

Миф четвертый. Он есть продолжение непонимания цивилизационных оснований и причин национальных противоречий, того, что в их основе может лежать не недостаток колбасы и тотальный дефицит, не какие-то экономические или политические противоречия, а дефицит культурного, исторического и цивилизационного единства, цивилизационные противоречия. Так вот, надо преодолеть иллюзию, что можно объединить кого угодно и объединиться с кем угодно в одном историческом и национальном пространстве. Для этого оно должно быть пространством единства наций. Нации должны обнаруживать единство, если не в системе архетипов социальности, культуры, духовности, то хотя бы в способе их проживания в истории и самой истории. Они должны обнаруживать цивилизационное единство и, соответственно, быть неотъемлемой частью локальности какой-то цивилизации. Если этого нет, распад обеспечен, и его не остановить никакими заклинаниями о дружбе народов, никакими экономическими подачками.

Сказанное весьма актуально для России. Ведь распад СССР повторил распад Российской империи после Февраля 1917 года. Дважды за одно столетие геополитическое пространство России стало расползаться по одним и тем же границам. И это не случайно. СССР и Российская империя были сложены из одних и тех же, но разных по своей цивилизационной сути блоков. Это было не хаотическое и не случайное единство, но потенциала цивилизационного единства не хватило для сохранения единства России-СССР.

Из этого следует, что Россия не для всех может стать Родиной, подчеркнем, не местом пребывания, а духовной Родиной. Она не всех может объединить. Нет у нее такого безразмерного объединительного потенциала. Не все могут стать Россией - Россия может объединить только тех, кто может быть Россией, кто способен стать элементом русско-российской цивилизации. Реально речь может идти только о восточнославянском единстве и, возможно, Казахстане. Это не только предел геополитической целесообразности, но и реально достижимого цивилизационного единства, такого, которое на каких-то новых поворотах истории не обернется для России новым цивилизационным распадом и предательством.

Россия должна ограничиться, но одновременно с этим и благодаря этому сосредоточиться на себе как на России. Одна из причин, по которой Россия не может объединиться и сосредоточиться на себе как на России, как раз и заключается в том, что она хочет объединить в себе то, что Россией не является и, соответственно, сосредоточиться на том, что выходит за цивилизационные, культурные и духовные границы ее как России. Мы хотим сделать Россию местом жизни чуть ли не всех, но именно поэтому она перестает быть местом жизни для самой русской нации. В основе любых новых объединительных процессов впредь должны лежать не вненациональные или наднациональные принципы и идеалы, а глубоко национальные, те, которые определяются сущностью исторической и национальной России, сущностью локальности ее цивилизации.

Миф пятый. Если не все могут стать Россией, то, следовательно, и Россия и в ней русские и союзные ей нации не могут стать чем угодно, элементом какой угодно культуры, духовности, цивилизации. Это стоит подчеркнуть особо, так как Россию в очередной раз втягивают в цивилизационный переворот, в пространство слома национальной, исторической и цивилизационной идентичности, вталкивают то ли в Европу, то ли в Америку, но уж точно отдаляя от самой себя как России, от своих архетипов социальности, культуры, духовности, от самого русско-российского способа их проживания в истории и самой истории. Так маргинальная, вненациональная Россия свою неидентичность исторической и национальной России хочет навязать всей России. Выйти России из России - это, возможно, легко сделать "группе всегда прогрессивно мыслящих товарищей", которые за главный признак своей "прогрессивности" принимают свою вненациональность и неидентичность исторической и национальной России. Но как это сделать всей России, коренной России?

Ведь выйти России из России, ко всему прочему, означает перестать быть Россией. Если это не преступление, то уж точно очередная утопия, которая совершенно не учитывает опыта интеграционных процессов в истории. А они весьма поучительны, так как их пределом всякий раз оказываются пределы локальной цивилизации. Две локальные цивилизации не могут жить в одном геополитическом пространстве. Одна должна уступить место другой. Они интегрируются только на принципах поглощения одной цивилизацией другой. В этом смысле все цивилизационные интеграционные процессы в истории завершаются либо поглощением одной локальной цивилизацией другой, либо границами одной из них, которые становятся границами геополитического расширения локальной цивилизации, пределами интеграционных процессов на ее цивилизационных основах. В этом отношении весьма выразительным является опыт цивилизационных интеграционных процессов в мировой истории.

История знает несколько вариантов-попыток становления единых, общечеловеческих цивилизаций. Все они базировались на принципах, которым по тем или иным причинам придавалось исключительное значение.

Первый вариант - на базе классовой идентичности и исключительности. Это коммунистический цивилизационный проект становления единого человечества поверх всех и всяких национальных различий, с опорой только на принцип классовой солидарности - так называемый "пролетарский интернационализм". Но пролетариат - классовая, а не этническая категория, а потому лишенная признаков конкретной культуры. Это субъект формационной, а не цивилизационной исторической реальности и логики истории и только уже в силу этого не способный к цивилизационному объединению человечества.