Н Козин - Постижение России; Опыт историософского анализа

И вместе с тем это принцип с особыми акцентами на особую роль федерального центра, и не потому, что это просто центр федерации, а потому что это центр федеративной России. Россия, и это сложилось исторически, центрированное общество и государство, и прежде всего на то, что она Россия, и, следовательно, на то, что делает ее Россией - на русскость и российскость. События конца ХХ столетия показали, что происходит с Россией, когда в ней ослабляются архетипические основы всякого объединения в Россию, когда центр перестает быть носителем ценностей национальной и исторической России. Единое пространство, по-настоящему единое может быть только у единой цивилизации, скрепляющей его не просто экономически или политически, но и культурно и духовно - ценностями национальной и цивилизационной идентичности. И центральная власть в России неизбежно брала на себя функции концентратора, выразителя и защитника ценностей идентичности национальной и исторической России. В этом смысле она была или должна была быть не просто властью в России, а нечто большим и иным - олицетворением самой России. Это необычайно сближало образ государства российского с образом самой России, делая их почти неотличимыми и, главное, превращало властный центр России в носителя идеи самой России - Великой, Единой и Неделимой.

События конца ХХ столетия показали и другое - что происходит с Россией, когда в ней ослабляется центр и просто как центр власти в России, которая объединяется не просто сильными регионами, а сильной властью "сильного" центра. Экономическая мощь России в регионах, но политическая в центре. Россия всегда объединялась сильной и единой волей единого центра - сильной волей и единой властью. И это было не случайно, так как только такая власть могла и может объединить пространство и многообразие России, справиться с ее противоречиями, включая сюда и цивилизационные, предложить стране и нации не изнуряющие и разрушающие, а адекватные их сущности формы бытия и развития в истории. Но для всего этого, и прежде всего для того, чтобы стать центром сильной воли и единой власти, предварительно надо чем-то быть, в частности, осознать центром какой сильной воли и единой власти она как власть является.

И здесь обнаруживается очевидное, что в России на статус такого центра единой воли и единой власти может претендовать только центр Великой, Единой и Неделимой России - центр национальной и исторической России, который живет всей системой ценностей идентичности, а не их разрушением в истории. Все пароксизмы власти после Августа 1991-го - это пароксизмы власти, основательно потерявшей себя в истории, центры своей национальной и исторической идентичности, те вечные ценности вечной России, способные объединить не только власть, но, и это главное, большую часть России поверх всех политических различий, объединить самой Россией.

Что касается объединительных тенденций в пространстве СНГ, то они должны и будут считаться с наличием антирусской и антироссийской составляющей в каждой республике бывшего СССР. Речь может идти только о пропорциях, а не о ее реальности, которая подпитывается процессами этнизации власти и собственности. В большинстве республик бывшего СССР сложилась не просто своя политическая и экономическая элита, но такая, которая сложилась на этнической основе, исключающей возможность простых геополитических синтезов. Никто просто так не расстается ни с властью, ни с собственностью, тем более, если она имеет этническое происхождение и обоснование. Не следует забывать и другое: кое-кто вышел из СССР потому, что из него вышла Россия, обрушив тем самым саму идею Союза. Но были и такие, кто стремился выйти из состава СССР независимо ни от чего, ибо для них СССР был только империей, а для кого-то эта империя была еще и Великой Родиной. Но в любом случае геополитическое размежевание приняло национальные формы, и только Россия дистанцировалась от него как национального, тем самым не сумев оседлать его в своих национально-государственных интересах.

Но главное в данном случае заключается в другом: Советский Союз, в ряду прочих причин, развалила и его многонациональность, точнее - не просто многонациональность, а такая, которая не была объединена цивилизационно. В рамках СССР, своей исторически последней цивилизационной стадии развития Россия напялила на себя такие цивилизационные формы существования, связала себя с такими вненациональными ценностями идентичности, которые, строго говоря, не являлись российскими, а по ряду параметров противоречили генетическому коду ее истории, извращали его действительную сущность. Последствия не заставили себя долго ждать. На противоречия исторического застоя и предложенного проекта исторической модернизации последовал цивилизационный ответ - распад цивилизационно не связанного общества. И национальные противоречия стали выражением именно этих цивилизационных противоречий.

На эту сторону проблемы стоит обратить особое внимание, так как именно она многое определяет в том, каков должен быть ответ России на геополитический вызов ее истории. Необходимо исходить из более глубоких представлений о природе национальных противоречий. Они не являются лишь формой выражения экономических, социальных и политических противоречий. В них есть еще одна составляющая - цивилизационная, которая восходит к противоречиям в архетипах социальности, культуры, духовности и, главное, в самом способе их проживания в своей истории. Такие противоречия не преодолеваются простым экономическим или политическим реформированием общества, простым социально-экономическим процветанием, ибо с определенного момента люди хотят жить не просто хорошо, но еще и иначе, инаково проживать архетипы своей социальности, культуры, духовности, в составе локальности иной цивилизации. При распаде СССР, в ряду прочих свобод, свободу получили и цивилизационные противоречия. В большинстве окраинных регионов России-СССР они стали господствующими. И самый оптимальный способ их разрешения - это тот, который дальше всего стоит от насилия, никак не связан с практикой навязывания кому бы то ни было ценностей русско-российской идентичности.

У каждого региона бывшего СССР есть право на цивилизационный выбор, а потому каждый из них должен быть предоставлен собственной логике исторического развития. России не может быть слишком много, она не везде может быть Россией. В этом смысле в России-Евразии следует различать советскую и, собственно, российскую Евразию. И та и другая - Евразия, но только последняя является российской, ибо в ней доминируют русско-российские идентификационные ценности. Кроме того, надо считаться и с тем, что Россия устала от своей исторической миссии объединения народов Евразии, она истощена практикой цивилизационного обустройства Евразии, периодически сопровождающегося актами цивилизационного предательства. И последнее, вероятно, не случайно. Слишком велики различия, не все сочетаемо с русско-российской сущностью России-цивилизации. А потому, скорее всего, миссия цивилизационного объединения всей бывшей советской Евразии исторически неподъемна для России. Она просто не соответствует ее цивилизационной сущности, если, несмотря даже на достаточно долговременное историческое сосуществование, Россия, и вещи надо научиться называть своими именами, все-таки была предана как Россия, далеко не всеми, но многими.