Пётр Пискарёв - Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века

Положение старшего дворника было много лучше, чем подчиненных ему дворников. Ему полагалась отдельная квартира, где он принимал жильцов дома, да и содержание он получал приличнее, не говоря уже о некоторых возможностях при ремонте дома (сделки с подрядчиками). Никаким физическим трудом он не занимался. Одет был чисто. Для многих старших дворников эта должность была теплым местечком.

Как в большие праздники (на Рождество, на Пасху), так и на Новый год старший дворник и дворники обходили квартиры, поздравляя жильцов с праздником или Новым годом, за что получали «праздничные». Старший дворник ходил отдельно от дворников и «праздничных» получал больше в соответствии со своим положением.

Значительно позднее дворника на улице, у дверей парадного подъезда дома, появлялся швейцар [87] . Швейцар мог спать дольше дворника, так как люди, которых он обслуживал, вставать не торопились, на службу уходили поздно, некоторые вообще не работали, а большинство женщин не было связано ни службой, ни общественной деятельностью.

В квартирах по парадной лестнице жили люди состоятельные, а в больших квартирах — богатые. Для таких людей тогда создавалась везде благоприятная обстановка жизни. Частью такой благоприятной остановки была и парадная лестница, которая вела в их квартиры. Вход на парадную лестницу вел с улицы. Над подъездом парадной лестницы всегда была крыша в виде небольшого козырька из кровли на кронштейнах. В богатых домах этот козырек и кронштейны были хорошо оформлены, носили декоративный характер. Такой козырек предусмотрительно делался, главным образом, на случай дождя, чтобы господа до появления извозчика, за которым бегал швейцар, могли находиться под надежной кровлей. Если у господ был собственный выезд, то он уже ожидал их выхода из подъезда. В некоторых домах подъезды имели не только козырьки, но и кровлю над всем отрезком тротуара перед входом на парадную лестницу. Кровля эта покоилась на металлических столбиках у самой мостовой.

Двери были большей частью массивные, дубовые, иногда остекленные, с большой медной ручкой, начищенной до предельного блеска. С тротуара к подъезду вели одна-две ступеньки. У подъезда был электрический звонок, рядом с которым была дощечка с надписью: «Звонок к швейцару».

При входе в вестибюль находился ножной скребок и коврик с большим ворсом, чтобы можно было тщательно очистить обувь или галоши от грязи, так как на парадной лестнице поддерживалась исключительная чистота. Если вестибюль был просторный, он хорошо и приветливо обставлялся: лежал большой ковер, висели картины в золоченых рамах, стояли скульптурные украшения, большие горшки или ящики с декоративной растительностью, иногда вестибюль украшался чучелом большого медведя во весь рост, стоящего на задних лапах. А в передних лапах он держал поднос для визитных карточек, которые оставлялись посетителями, как поздравление в праздничные дни и по другим случаям. У стены стояло большое трюмо. Если позволяло место, ставился стол, с нарядной скатертью, пара кресел. Обстановка эта была, конечно, очень различна: и много скромнее, чем здесь описано, и богаче — все зависело и от размера вестибюля, и от претензий жильцов, живших по этой лестнице, и от достатка и предусмотрительности домовладельца.

Парадная лестница была широкая, отлогая, чтобы люди, поднимаясь по ней, не уставали. В богатых домах лестница была мраморная. Вдоль лестницы была положена чистая дорожка. Площадки лестницы также были уютно обставлены: на подоконнике или на подставках были цветы, если позволяло место, стояли скульптурные украшения, находился стул или плетеное кресло, чтобы пожилой человек, поднимаясь в верхние этажи, мог отдохнуть — ведь тогда лифт не получил еще такого широкого распространения, как теперь.

Вечером освещение парадной лестницы было много обильнее, <���чем> черных лестниц, причем обставлено оно было декоративно: или в виде светильников, поддерживаемых скульптурными фигурами, или в виде нарядных бра.

Лестница хорошо отапливалась большой кафельной печью или камином, которые находились в вестибюле. Многие предпочитали оставлять свою верхнюю одежду у швейцара, чтобы легче было подниматься по лестнице, для чего в вестибюле находилась большая стоячая вешалка.

Вот жильцов, живших по такой лестнице, и обслуживал швейцар. Большую часть времени швейцар проводил на улице, у подъезда лестницы или стоя у дверей, или сидя на табуреточке. Он открывал дверь приходившим и уходившим жильцам, жившим по этой лестнице, а также всем посетителям, которые приходили к этим жильцам в гости, по делу. Открывая дверь, он приветствовал приходившего и уходившего, снимая фуражку и кланяясь. Остальное время он посвящал поддержанию чистоты и порядка на лестнице.

Швейцары имели однородную во всем городе форму: фуражку с золотым околышем, пальто, обшитое золотым галуном, брюки навыпуск с узким золотым лампасом. Летом — тужурку, окантованную золотой тесьмой.

Жил швейцар при парадной лестнице в маленькой конурке полуподвального помещения, куда вела лесенка в несколько ступенек. Окно этой конуры, которая называлась «швейцарской», выходило на двор и было на уровне мостовой двора. И света и воздуха в этой конуре было мало. Были швейцарские и на уровне вестибюля. Тогда и окно находилось выше уровня мостовой двора. Это уже было лучше. Но помещения для швейцаров в большинстве домов были очень маленькие. В такой конуре с горем пополам мог еще жить один холостой человек. Но ведь нередко швейцар обзаводился семьей. Как он мог помещаться в таком уголке с семьей? Трудно понять. Во многих старых домах такие швейцарские каморки сохранились и до наших дней. Теперь они заняты маленькими починочными мастерскими (часов, авторучек).

Швейцар хорошо знал всех жильцов своей лестницы. Многих величал по имени отчеству. Хорошо знал также многих посетителей этих жильцов.

На ночное время парадная лестница закрывалась на ключ. В этом случае запоздавший жилец звонил швейцару, который, накинув пальто и надев фуражку, торопился к входной двери. Запоздалый жилец всегда давал швейцару «на чай». Если засидевшиеся гости жильцов поздно уходили, швейцар им тоже открывал дверь и тоже получал «на чай».

Так же как и дворники, швейцар получал грошовое жалованье. Поэтому швейцар был всегда рад, когда получал от жильцов какие-нибудь поручения. За хорошо выполненное поручение жилец в долгу не оставался. Большей частью ему приходилось выполнять роль посыльного. Каждый жилец, у которого встречалась надобность в посыльном, предпочитал лучше дать возможность заработать своему швейцару, чем обращаться к посыльному. Отлучаясь от дома, швейцар оставлял вместо себя заместителя. Если швейцар был женат, оставлял жену, если холостой — какую-нибудь женщину из дома или жену дворника — словом, человека надежного, которого жильцы хорошо знали и которому доверяли. Парадная лестница никогда не оставалась без надзора. Жена швейцара тоже подрабатывала у жильцов, принимая разные поручения женского труда в виде стирки и прочего. Кроме того, богатые люди, поносив немного вещи, в еще хорошем состоянии отдавали семье швейцара. Так вот и жил швейцар «с миру по нитке…»