Пётр Пискарёв - Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века

Зимой тротуары очищались „под скребок“, с обязательной посыпкой песком. Лишний снег с улиц сгребался большими деревянными лопатами-движками в кучи и валы вдоль тротуаров. Сбрасывать снег в каналы и реки не разрешалось. Снег отвозился на специально отведенные свалки, что обходилось дорого. Поэтому у домов стояли снеготаялки; большие деревянные ящики, внутри которых — железный шатер, где горели дрова. Снег накидывали на этот шатер, он таял, вода стекала в канализацию. (Деревянный ящик не горел, так как всегда был сырой.) Уборка улиц от снега производилась рано утром, а при больших снегопадах — несколько раз в день. Все это делалось, разумеется, только в центре города. На окраинах снег до самой весны лежал сугробами» ( Засосов, Пызин. С. 35–36).

«Невский метется и чистится беспрерывно <���…> зимою лишний снег немедленно сгребается <���…> летом проспект обильно поливается водою три раза в день» ( Зарубин. С. 16).

«Зимой я с завистью смотрел, как дворники особыми зубчатыми лопатками скалывали ледок на тротуарах <���…>. Иногда панель загораживалась рогатками — дворники сбрасывали с крыши снег. <���…> Весной целые полки дворников в белых передниках быстро убирали снег с улиц (любили острить, что дворники делают весну в Петербурге)» ( Добужинский. С. 10).

Ср.: «Тумбы, отгораживающие тротуар от мостовой, бывают или гранитные или чугунные; но теперь тумбы выводятся из употребления» ( Светлов. С. 47).

«Вдоль тротуара стояли низенькие гранитные и чугунные тумбы» ( Добужинский. С. 9).

Слегка наклоненные тумбы у ворот дома центровали карету по ширине подворотни и предохраняли ее от удара о стену дома, — если повозка отклонялась влево или вправо, то колеса наезжали на тумбу, соскальзывали с нее, и карета выравнивалась.

В 1762 г. была создана «Комиссия для устройства городов Санкт-Петербурга и Москвы». Комиссия установила четкие границы города и выдвинула требование равномерной застройки земель, лежащие в пределах городской черты. Застройщикам участков вменялось в обязанность строительство многоэтажных каменных зданий без разрывов, т. е. один дом возле другого. Были определены размеры высоты жилых зданий: по набережной Невы — 10 сажен (21 м), от Дворцовой площади до Новой Голландии — 7 сажен 2 аршина (15,5 м.), на остальных «знатных улицах» велено было возводить дома в два этажа высотою, вместе с погребом, 6 сажен (12 м.). «С конца 1810-х годов для „городских частей“ Петербурга характерными становятся четырехэтажные дома высотой в 15–17 м. В 1820–1830-е годы происходит первая волна надстраивания существующих зданий. <���…> В конце 1820-х годов был сооружен первый пятиэтажный доходный дом (дом Зверкова на углу Екатерининского канала и Столярного пер.)» ( Кириченко Е. И. Доходные жилые дома Москвы и Петербурга (1770-е–1830-е гг.) // Архитектурное наследство. М., 1962. № 14. С. 144, 154; об архитектурном стиле и композиции доходных домов см.: Кириченко Е. И. Русская архитектура 1830–1910-х годов. М.: Искусство, 1978. С. 38–46).

«Ни в одном городе в мире не строят так скоро и так много зданий ежегодно и беспрерывно, как в Петербурге. Особенно в последние десять лет почти целые части города (превышающие объемом целые провинцияльные города) вновь выстроились, — писал Ф. В. Булгарин в 1833 г. — Из частных людей строятся почти исключительно одни купцы или спекуляторы из других сословий. Сии хозяева домов стараются строить и перестраивать как возможно скорее, дешевле, мало думают о красе фасада и прочности здания, а только рассчитывают доход, и еще на плане распределяют целый объем здания на квартиры, часто даже забывая при расчислении о собственном помещении. Первая мысль строителя: о выгодном помещении лавки, магазина, средних квартир, и о распределении бельэтажа на несколько квартир, окнами на улицу, то есть, первая мысль, чтоб из массы, спаянных известью кирпичей, добыть как возможно более денег; о потомстве, о красоте здания — ни полмысли!» ( Булгарин Фаддей. Петербургские записки. Толки и замечания сельского жителя (прежде бывшего горожанина) о Петербурге и петербургской жизни // Северная пчела. 1833. 15 февраля).

«Теперь пошла мода на огромные домища, — сообщала 29 августа 1840 г. газета „Северная пчела“. В прежние времена таких домов не строили в Петербурге, а когда г. Зверков выстроил огромный дом у Кокушкина моста, г. Иохим — в Большой Мещанской, все ходили смотреть эти здания. Теперь везде воздвигаются домы в пять этажей, а на дворе даже в шесть этажей».

Значительная часть горожан снимала комнату или квартиру в подобных домах, доходных (см.: Спекулативные дома в С.-Петербурге // Художественная газета. 1840. 15 сентября. С. 25–29) или «под жильцов» — как назвал их Достоевский. Эти густозаселенные дома, с черной лестницей со двора (входа с улицы не было), куда выходили окна кухонь и где находились места общего пользования (или размещались во дворе), с отсутствием водопровода (воду доставлял водонос) — специфическое явление Старого Петербурга. Доходный дом, «Ноев ковчег» (так окрестил его Герцен в письме к Ю. Ф. Куруте 11 июня 1840 г.; в 1845 г. повторил Белинский в очерке «Петербург и Москва»), сразу стал достоянием русской литературы, начиная с Пушкина («Домик в Коломне», 1830), Гоголя («Записки сумасшедшего», 1835) и Лермонтова («Княгиня Литовская», 1836).

Согласно переписи 1890 г., в Петербурге «большинство квартир (40 %), занятых исключительно для жительства, состояло из трех-пяти комнат, не считая кухни и передней; 24,4 % составляют квартиры в две комнаты, 23,8 % — в одну комнату и 11,8 % — квартиры в шесть и более комнат. Беднейший и рабочий класс столичных обывателей ютился в подвалах, мансардах и мезонинах или в мелких квартирах (из одной-двух комнат) нижних и самых верхних этажей; эти маленькие квартирки в свою очередь сдавались нанимателями их по углам рабочему люду» (С.-Петербург: Путеводитель по столице. СПб., 1903. С. 62–63).

Как вспоминает М. А. Григорьев: «Доходные дома, построенные во второй половине XIX века, со сводчатыми перекрытиями первых этажей и с лестницами на сводах, а не на косоурах (косоур — наклонная балка, на которую опирается лестничный марш — А. К. ), были просторнее, площадь комнат в них была больше. В домах более поздней постройки старались как можно плотнее разместить жилые помещения, чтобы извлечь максимальный доход, особенно в отдаленных районах города. Поэтому в них комнатки были похожи на чуланчики, на площадки узких лестниц выходило шесть или восемь квартир, а корпуса стояли так близко один от другого, что отнимали у жителей и свет, и воздух, и солнце. <���…>

Дома, выстроенные во второй половине XIX века и позже, являются оскорблением архитектуры и нарушением всех правил гигиены человеческого жилья. Но с точки зрения коммерческой эксплуатации они — настоящие шедевры. В эту строительную эпоху выработался даже особый тип архитектора, который все свое внимание сосредоточивает в доходной части и в согласии с заказчиком художественный облик дома придумывает так, чтобы он тоже содействовал повышению квартирных цен. Сделаем мол, балкончики — с балкончиками за квартиру можно взять подороже, вставим зеркальные стекла — еще можно накинуть рублик-два. <���…> Дома считались доходным помещением капитала, и домовладельцами часто являлись высокопоставленные лица, вплоть до великих князей» ( Григорьев. С. 175–176).