Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Библия. Том 2

Далее, он предполагает, что в конце III века н.э. произошло какое–то катастрофическое извержение Везувия (сведения о котором в письменных памятниках до нас в явном виде не дошли), которое уничтожило храмы всех культов на склонах, кроме, быть может, какого–то одного из них; повергло и разбило статуи других богов. Единственная интерпретация такого страшного события в глазах верующих могла быть только та, что именно тот бог, храм которого уцелел в результате катастрофы, — это и есть истинный единственный бог, и вулкан сам указал на этот храм как свой собственный храм, и на соответствующий культ как на свой собственный культ. Впрочем, могло быть и так, что просто существовала некоторая секта, которая вообще не имела никакого храма, но поклонялась непосредственно самому вулкану.

Уничтожение при землетрясении статуй, храмов и изображений других богов однозначно указывало в глазах верующих масс, что это ложные боги, и следует поклоняться Богу–Громовержцу, который говорит непосредственно из кратера вулкана дымом, грохотом, молниями, лавой и взрывами.

Возможно, что эти события дошли до нас в виде легенд о низвержении Богом–Громовержцем (Юпитером) Хроноса–Сатурна с его многочисленным воинством (т.е. с сонмом мелких богов) в ад, под землю именно в области Флегрейских полей (см. напр. [80], стр. 297).

Таким образом, по Морозову, катастрофическое разрушение многочисленных святилищ в окрестностях Везувия и Флегрейских полей заставило обратиться уцелевшее население к монотеистическому культу Везувия–Громовержца.Так, впервые возник монотеизм, широко распространившийся затем по всему свету.

Что бы ни думать об этой теории Морозова, нельзя не отметить ее остроумия, психологической правдоподобности и согласия, как с письменными показаниями Библии, так и с геофизическими деталями пейзажа Италии. Кроме того, и с нашей точки зрения, это — главное, никакой другойрациональной теории происхождения монотеизма не существует.

Раз возникнув, идея монотеизма могла умереть и могла выжить. Как мы знаем, произошло второе, и, более того, эта идея легла в основу всех мировых религий.

Морозов связывает быстрое начальное распространение монотеизма с политической ситуацией того времени.

Развитие ремесел и прибрежной каботажной торговли поставило к III—IV векам н.э. в повестку дня объединение городов и поселков Средиземноморья в единое государственное образование. Необходимость в таком объединении диктовалась возросшими экономическими силами и поддерживалась политическими амбициями властителей наиболее богатых городов и областей. По–видимому, попыток объединения вооруженной рукой было немало, но все они кончались неудачей из–за обширности территории и слабого развития производительных сил, не позволявшего создать и поддерживать достаточно сильную армию, которая смогла бы противодействовать действию центробежных сил.

По–видимому, впервые военный успех выпал на долю Аврелиана и его преемника Диоклетиана (по–гречески «Богопризванного»). Но одних военных сил для борьбы с центробежными тенденциями было мало, и вот тут Диоклетиан сделал великолепный политический ход — он поставил на службу своей нарождавшейся империи только что народившийся монотеизм. Можно думать, что Диоклетиан короновался у подножия Везувия, т.е. освятил свою власть именем единого Бога–Громовержца, только что доказавшего свою мощь низвержением всех других богов. Затем Диоклетиан разослал во все части своей империи миссионеров, проповедников культа единого Бога, с тем, чтобы они поддерживали и его «освященную самим Богом» власть.

В результате Диоклетиан укрепил и свою империю, превратив ее в мощное теократическое государство, и культ Бога–Громовержца, который, имея с самого начала государственную поддержку, широко распространился по всему Средиземноморью.

Личность Моисея в Библии представляет собой сложнейший сплав черт различных лиц как реально существовавших, так и легендарных. Безусловно, в числе этих лиц был и Диоклетиан.Об этом говорит, в частности, то, что оба они были крупнейшими законодателями. В этом смысле можно считать, что библейский Моисей и римский Диоклетиан это одно и то же лицо, и что реальные, не апокрифированные законы Диоклетиана это законы, сформулированные в Пятикнижии.

Создатель первого крупного государства, Диоклетиан должен был декретировать и первый календарь (см. Приложение к § 7, гл. 1). Это объясняет, почему такое распространение получила «эра Диоклетиана». На самом деле, это была «эра первого календаря».

По совокупности всех данных надо думать, что это был простейший 365–дневный календарь.

Все это резко противоречит всей традиционной информации, которую мы впитали в школе, в институтах и при чтении монографической и популярной исторической литературы. Но мы уже выяснили, что вся эта информация основывается на вымыслах и домыслах гуманистов эпохи Возрождения, и доверять ей ни в чем нельзя.

Например, все, что нам рассказывали о централизованной, крепко спаянной бюрократией империи Диоклетиана, это, конечно, сказки. Как утверждает кибернетика, деятельность и единство сложной системы определяется в первую очередь интенсивным обменом информации внутри этой системы. Какой же обмен и с какой интенсивностью был возможен при тогдашних средствах письма и передвижения? Достаточно поставить этот вопрос, чтобы весь миф о Римской империи разлетелся в клочья.

На самом деле «империю», построенную Аврелианом и Диоклетианом, надо представлять себе наподобие древнерусского государства, когда князья раз в год объезжали свой удел, собирая дань, а заодно вершили суд и расправу. В остальное время жители удела жили сами по себе под управлением местного княжеского наместника, фактически от князя независимого. По общим законам науки об управлении только такая форма государства и могла существовать в то время на обширной территории.

При реконструкции Средиземноморских событий III—IV веков мы можем руководствоваться только общими принципами материалистического понимания исторического процесса, отдельными именами и датами и обрывочными сведениями, которые донесла до нас традиция. Главным же и по существу единственным источником конкретных сведений должна быть Библия. Но, конечно, прочтение заново всей Библии с этой точки зрения — задача невероятной сложности, и мы за нее (так же, как и Морозов) сколько–нибудь глубоко не брались и браться не собираемся.

Наша цель значительно скромнее — показать, что можносоздать непротиворечивую схему исторического процесса, которую уже дальнейшие исследователи должны будут конкретизировать (и неизбежно видоизменить).