Леонид Левитин - Узбекистан на историческом повороте

В странах Латинской Америки переходный период продолжается уже целое столетие. Идет напряженная политическая борьба, то с победами, то с поражениями.

В некоторых азиатских и европейских странах - Испании, Португалии, Греции - модернизация заняла время, равное жизни одного поколения. Опрос, проведенный на первом Всероссийском конгрессе политологов, выявил убежденность большинства участников в невозможности преодолеть нынешний кризис раньше чем через 20-25 лет. Дело в том, что экономические реформы в постсоветских странах связаны с коренными социально-культурными изменениями общественной жизни. Для этого требуется генерационно-поколенческий цикл, то есть период в 20-25 лет (Полис. 1998. № 3).

Такой прогноз вполне соответствует и предположению, высказанному новым Президентом России Владимиром Путиным, который в одном из своих первых выступлений сказал, что России нужно не менее пятнадцати лет для того, чтобы догнать по уровню производства Испанию и Португалию. А ведь это не самые передовые страны!

Конечно же, конкретному человеку такой срок представляется чрезмерным, он возмущает до глубины души каждого, кто ставит вопрос и перед собой, и перед властью: "Когда же придет настоящий день?" Но ведь люди живут по своим индивидуальным часам, которые идут совсем иначе, чем часы социальные. Что уж тут поделаешь?

Петер Харди, профессор политических наук Будапештского университета, изучал посткоммунистический переходный период не со стороны, а из глубины его, будучи вовлеченным в качестве участника в соответствующие процессы. Предоставлю ему слово:

"Прощание с коммунизмом сопровождалось в восточноевропейских странах всеобщим энтузиазмом. Интерес к политике был очень большим, и участие в первых демократических свободных выборах достигло высокого уровня. Но это была последняя выигранная битва в проигранной войне. Очень быстро воодушевление обернулось разочарованием. Новые политические фигуры и новая политическая жизнь предстали перед гражданами не менее отталкивающими, чем прежние. Стало все более очевидным, что представители антикоммунистической оппозиции занялись политикой и стремились к власти только для того, чтобы приобрести экономические выгоды и привилегии. Они явили собой образцы не только двойной морали, но и двойного лицемерия.

Люди в посткоммунистических восточноевропейских странах оказались не подготовленными к рыночной жизни. Они были готовы признать и принять все преимущества этой жизни, но без ее недостатков и потерь. Они задавали себе вопрос: "Почему новая власть не может предоставить те же социальные льготы, что и старая?" И все чаще задумывались: "Не лучше ли была бы власть, сильной рукой регулирующая течение дел?" (Peter Hardi. Vom Kommunismus zur Demokratie - Der schwierige ?bergang in Mittel und Osteuropa. Demokratie am Wendepunkt. S. 365-366)

Итак, первичность экономических реформ, успехи которых являются условием успехов реформ политических, их постепенность и продолжительность, сильная исполнительная государственная власть как главный регулятор реформ. Вот слагаемые мирового опыта переходных периодов, доказавшие свою универсальность, допускающую исключения лишь при исключительных обстоятельствах, на основе практики многих стран мира.

СТРАТЕГИЯ ПРЕЗИДЕНТА КАРИМОВА

Не навредить...

О решении правительства Гайдара провести либерализацию цен, практически без необходимой подготовки, без создания минимальных механизмов социальной компенсации, я узнал в ночь на 31 декабря 1991 г. Вместе с остальными членами делегации Кыргызстана я летел с саммита глав СНГ в Минске домой, в Бишкек. Ко мне подошел офицер охраны Президента и попросил подойти к Акаеву. Тот сказал, протягивая мне какие-то документы: "Прочитайте. Я получил их от российской делегации". Это было постановление правительства России об освобождении цен с пояснительной запиской к нему. По-видимому, бессонная ночь и прошедший суматошный, бестолковый и в общем-то ненужный минский саммит усилили и без того убийственную силу полученной Акаевым информации. Он молча смотрел в темный иллюминатор самолета. Потом, не поворачивая головы, тихо произнес: "Что будет с нашим народом? И ведь мы бессильны ему помочь". Уже через несколько дней случилась катастрофа, охватившая все постсоветские страны, входившие тогда в рублевую зону. В один день были уничтожены сбережения граждан, накопленные ими за целую жизнь, причем, как показало уже ближайшее будущее, без всякой пользы для экономики.

В 1994 г. в Риме вышло в свет глубокое, содержательное исследование видного итальянского историка Джузеппе Боффа "От СССР к России. История незаконченного кризиса". Подводя итоги своих аналитических рассуждений, автор приходит к выводу, что эта либерализация цен была самой жестокой операцией какого-либо правительства в мире против собственного народа. Несколько ранее аналогичную мысль со всей определенностью высказал крупнейший американский ученый Джон Гэлбрейт. По его мнению, навязывание постсоветским странам капитализма и рыночной экономики в чистом виде, без социальных компенсаций и гарантий, совершенно неприемлемо с позиции прав человека (Le Mond, 29.03.1994). В январе же 1992 г. на Западе "шоковая терапия" была воспринята восторженно. Просматриваю сейчас немецкие газеты и журналы того, уже ставшего историей, января: "Мужественный шаг в будущее", "Прелюдия рынка и либеральной демократии", "Российские последователи Людвига Эрхарда". Вот такие панегирики.

Тогда, в 1992 г., не было более сильного голоса, против этого масштабнейшего нарушения прав человека, осуществляемого при одобрении Запада, во всяком случае, с его молчаливого согласия, чем голос Президента Узбекистана.

Я уже писал и хочу повторить еще раз. Президент Узбекистана был первым и, пожалуй, единственным из руководителей стран СНГ, кто утверждал: "Шоковая терапия для нас неприемлема, нельзя в людях видеть только средство для достижения цели, даже благой цели. Я не допущу, чтобы люди испытывали голод и холод, чтобы была разрушена существующая система социальной поддержки населения, чтобы больные остались без больниц, а дети без школ".

И действительно, власть Узбекистана, связанная рублевыми путами, как могла боролась за интересы своих граждан. Как обрушились тогда на Каримова апологеты нового российского экономического курса и в Москве, и в других постсоветских столицах! В прессе и на телевидении изощрялись: "Ретроград! Консерватор! Экономический диктатор! Он режет у собаки хвост по частям вместо того, чтобы отрубить его сразу!" Смаковали со злорадством каждый промах властей Узбекистана, любые ошибки, вполне естественные в новом деле. И апофеоз критики - "Узбекистан возвращается в советское прошлое!".