Ингеборг Фляйшхауэр - Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939

— Германия готова заключить не подлежащий расторжению пакт о ненападении на 25 лет, срок для такого рода договоров по тем временам необычно длинный;

— она готова «дать совместные с Советским Союзом гарантии При­балтийским государствам» (здесь, как говорится в советской записи, Шуленбург заметил, что «пункт о совместной гарантии Балтийских го­сударств включен в этот ответ потому, что, как кажется германскому правительству, Советское правительство желает этого»);

— она готова «употребить свое влияние для улучшения и консоли­дации советско-японских отношений». (Здесь, как следует из совет­ской записи, Шуленбург прервал чтение инструкции и заметил: «Мы... не совсем поняли т. Молотова, повторял ли он в беседе 15 августа план, изложенный Россо, или выразил этим и желание самого Советского правительства. Германское правительство, внося это, думало, что пой­дет навстречу желаниям Советского правительства...Тов. Молотов (за­явил), что этот пункт нуждается в уточнении».)

Во второй части инструкции содержался недвусмысленный пассаж: «Фюрер считает, что, принимая во внимание нынешнее положение и возможность наступления серьезных событий в любой момент (прошу сказать г-ну Молотову, что Германия не намерена долго терпеть поль­ские провокации), желательно принципиально и быстро прояснить советско-германские отношения, позиции обеих сторон по актуальным вопросам. Поэтому я готов самолетом прибыть в Москву в любое время после пятницы, 18.8, с полномочиями от фюрера вести переговоры по всему комплексу германо-советских вопросов и, если это потребуется, подписать соответствующие договоры». В дополнение к оглашенной инструкции Шуленбург попросил Молотова — как об этом сказано в со­ветской записи беседы — «согласно полученному им в частном порядке указанию... начать переговоры с Риббентропом на этой или следующей неделе... Шуленбург (попросил) ускорить ответ».

После этого, не вдаваясь подробно в содержание инструкции, Мо­лотов заявил, что может уже сегодня вручить письменный ответ Совет­ского правительства на германские предложения от 15 августа. И добавил, что Сталин следит (в записи Шуленбурга — «следит с боль­шим интересом») за переговорами и поддерживает (у Шуленбурга — «полностью поддерживает») ответ Молотова.

В советском ответе говорилось, что Советское правительство при­няло к сведению переданное 15 августа заявление о желании герман­ского правительства улучшить отношения. «До последнего времени Советское правительство, учитывая официальные заявления отдель­ных представителей германского правительства, имевшие нередко не­дружелюбный и даже враждебный характер в отношении СССР, исходило из того, что германское правительство ищет повода для столк­новений с СССР, готовится к этим столкновениям и обосновывает не­редко необходимость роста своих вооружений неизбежностью таких столкновений. Мы уже не говорим о том, что германское правительст­во, используя так называемый антикоминтерновский пакт, стремилось создать и создавало единый фронт ряда государств против СССР, с осо­бой настойчивостью привлекая к этому Японию». Вполне понятно, что такая политика вынуждала Советское правительство «принимать серь­езные меры к подготовке отпора против возможной агрессии в отноше­нии СССР со стороны Германии и, значит, принимать участие в деле организации фронта обороны ряда государств против такой агрессии». Затем следовало (выделение автора):« Если , однако, теперь германское правительство делает поворот от старой политики в сторону серьезного улучшения политических отношений с СССР, то Советское правитель­ство может только приветствовать такой поворот и готово, со своей сто­роны, перестроить свою политику в духе ее серьезного улучшения в отношении Германии».

Далее шло повторение принципа мирного сосуществования и ут­верждение, что для установления новых, улучшенных политических отношений уже сейчас возможны серьезные практические шаги в этом направлении: первым шагом «могло бы быть заключение торгово-кредитного соглашения», а «вторым шагом через короткий срок могло бы быть заключение пакта о ненападении или подтверждение пакта о ней­тралитете 1926 г. с одновременным принятием специального протокола о заинтересованности договаривающихся сторон в тех или иных вопро­сах внешней политики с тем, чтобы последний представлял органи­ческую часть пакта». Это было первое советское упоминание «специального протокола». Что же имелось в виду?

Последовавший далее обмен мнениями вносит в этот вопрос неко­торую ясность. Вначале, как об этом сказано в советской записи, Моло­тов вновь старался выиграть время, интерпретируя советский ответ в том смысле, «что прежде , чем начать переговоры об улучшении поли­тических взаимоотношений, надо завершить переговоры о кредитно-торговом соглашении». (Согласно записи Шуленбурга, он добавил: «Что начато, нужно непременно закончить».) «Это будет первым ша­гом... Вторым шагом будет являться либо подтверждение договора 1926 г., что имел, очевидно, в виду Шуленбург... или заключение дого­вора о ненападении плюс протокол по вопросам внешней политики, в которых заинтересованы договаривающиеся стороны... Затем т. Моло­тов задает вопрос, как оценивает Шуленбург перспективы первого и последних шагов. Что касается кредитно-торговых переговоров, отве­чает Шуленбург, то у него складывается впечатление, что соглашение не сегодня-завтра состоится. О втором шаге Шуленбург телеграфирует в Берлин и запросит проект договора. Но Шуленбург усматривает труд­ности в дополнительном протоколе».

На это Молотов сказал, «что надо иметь проект пакта о ненападе­нии или подтверждение старого договора о нейтралитете. Необходимо сделать то или другое по выбору германского правительства. Хорошо бы получить схему пакта и тогда можно перейти к протоколу».

Шуленбург сказал, «что будь то заключение нового пакта о ненапа­дении или подтверждение старого договора о нейтралитете, речь может идти лишь об одном параграфе». (Он думал при этом о заявлении СССР об отказе от применения силы, чего хотела немецкая сторона.) «Центр же тяжести, по его мнению, будет лежать в протоколе, и поэтому жела­тельно получить от Советского правительства хотя бы эскиз протокола. Протокол будет иметь важное значение, подчеркивает Шуленбург, так как при его составлении всплывут такие вопросы, как вопрос о гарантии Прибалтийским странам и пр. Тов. Молотов говорит, что он не распола­гал ответом германского правительства по поводу пакта о ненападении, вопрос о котором раньше германским правительством вообще не ста­вился. Надо рассмотреть сегодняшний ответ. Вопрос же о протоколе по­ка не детализируется. При его составлении как германской, так и советской стороной будут, между прочим, рассмотрены вопросы, затро­нутые в германском заявлении 15 августа. Инициатива при составле­нии протокола должна исходить не только от советской, но и от германской стороны. Естественно, что вопросы, затронутые в герман­ском заявлении 15 августа, не могут войти в договор, они должны войти в протокол. Германскому правительству следует обдумать это. Надо полагать, что договор будет содержать четыре-пять пунктов, а не один, как думает Шуленбург. Шуленбург заявляет, что он не сомневается, что германское правительство готово дать проект пакта. Заведующий правовым отделом МИД блестяще справится с такой задачей, как со­ставление проекта договора. Но он, очевидно, встретит затруднения при составлении протокола, и поэтому желательно для облегчения его работы иметь предварительную наметку того, что он должен содер­жать. Например, остается открытым вопрос о гарантиях Прибалтий­ским странам. Может быть, в протоколе надо отразить заявление 15 августа, в котором сказано, что Германия учтет интересы СССР в Балтийском море?»