Ингеборг Фляйшхауэр - Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939

И прежде всего «английское подстрекательство к войне в Польше требует, по его мнению, «скорейшего решения» территориальных про­блем Восточной Европы», в противном случае могут возникнуть роко­вые последствия. В связи с этим Риббентроп заявлял о своей готовности «нанести краткий визит в Москву, чтобы от имени фюрера изложить его точку зрения господину Сталину», поскольку «обсуждение по обыч­ным дипломатическим каналам» потребует слишком много времени. Он лично хотел бы в Москве «заложить фундамент окончательного очищения германо-русских отношений». Руководствуясь указанием, Шуленбург в конце концов попросил Молотова о соответствующей аудиенции у Сталина.

Молотов приветствовал содержание заявления, однако подчерк­нул, в соответствии с записью Шуленбурга, что «осуществление визита рейхсминистра в Москву... (требует) тщательной подготовки, чтобы предполагаемый обмен мнениями принес результат». В записи Павло­ва отмечается, что, по мнению Молотова, «необходимо провести подго­товку определенных вопросов, для того чтобы принимать решения, а не просто вести переговоры». По словам Шуленбурга, Молотов согласил­ся, что «время не терпит», поскольку Советское правительство также не желает, чтобы «события поставили его перед совершившимися фак­тами», однако высказался за «предварительное выяснение и подготов­ку некоторых вопросов».

В состоявшейся затем беседе речь шла о планах правительства рей­ха. Молотов ошеломил Шуленбурга откровением о том, что уже в конце июня Советское правительство получило в Риме от Чиано информацию о существовании в Берлине некоего «плана Шуленбур­га», предусматривающего улучшение германо-советских отношений на основе пакта о ненападении и совместного гарантирования Прибал­тийских стран, содействие Германии в урегулировании взаимоотноше­ний СССР с Японией, а также заключение широкого хозяйственного соглашения с СССР. Молотов спросил Шуленбурга, насколько данное сообщение из Рима соответствует действительности [1065]. «Шуленбург вначале сильно покраснел» (советская запись беседы). Этот вопрос по­ставил Шуленбурга в затруднительное положение: он знал, что его план получил в Берлине лишь ограниченную поддержку, и Чиано, ве­роятно, опирался на сообщения Россо о совместных (полуконспиратив­ных) беседах. Он осторожно намекнул, что речь здесь, по-видимому, шла (в соответствии с записью Шуленбурга) о «комбинациях Россо». На вопрос Молотова, «не высосал ли Россо эти данные из пальца», он уклончиво ответил, что это «верно лишь относительно», и напомнил о том, что германская сторона «действительно желает улучшения герма­но-советских отношений». Между тем Шуленбург догадывался, что она преследует цели диаметрально противоположные его плану! В послед­нюю минуту советский собеседник задал ему опасный вопрос о дву­смысленности этой дипломатической инициативы. А затем тактично и, может быть, не без оснований поставил риторический вопрос, «пра­вильно ли информировал Россо свое правительство». В дальнейшем хо­де разговора Молотов, продолжая развивать этот вопрос, заявил, что «Советскому правительству в настоящий момент прежде всего хоте­лось бы знать, существуют ли планы, о которых говорилось в сообще­нии Россо, или нечто подобное в действительности и вынашивает ли еще германское правительство подобные идеи. Он, Молотов, ознако­мившись с сообщением из Рима, не нашел в нем ничего невероятного... У него сложилось впечатление, что в нем, должно быть, многое соответ­ствует истине, поскольку эти мысли развиваются в том же направле­нии, которое выработалось у германской стороны уже несколько месяцев назад» (запись Шуленбурга).

В советской записи беседы сказано, что Молотов в связи со своим упоминанием «плана Шуленбурга» подчеркнул: важно «выяснить мне­ние германского правительства по вопросу о пакте ненападения». Шу­ленбург ответил, «что все то, о чем он говорил Россо в части Балтийского моря, возможного улучшения отношений СССР с Япо­нией, нашло свое выражение в зачитанной им сегодня инструкции. Шуленбург (добавил), что его последние предложения еще более конк­ретны». Молотов подчеркнул, что «Германия до последнего времени не стремилась к улучшению взаимоотношений с СССР... мы, разумеется, приветствуем... сегодняшнее заявление посла... поскольку «план Шу­ленбурга» идет по той же линии... Шуленбург (спросил), можно ли пун­кты (его) «плана» принять за основу дальнейших переговоров. (Молотов ответил утвердительно и высказал пожелание), что теперь надо разговаривать в более конкретных формах». Тут же он вновь спро­сил Шуленбурга, сформировалось ли (также) у германского прави­тельства определенное мнение по вопросу о пакте ненападения. «Шуленбург (ответил), что с Риббентропом этот вопрос пока не обсуж­дался. Германское правительство не занимает в этом вопросе ни поло­жительной, ни отрицательной позиции. Тов. Молотов (заявил), что в связи с тем, что как Риббентроп, так и Шуленбург говорили об «освеже­нии» и о пополнении действующих советско-германских соглашений, важно выяснить мнение германского правительства по вопросу о пакте ненападения или о чем-либо подобном ему».

Затем Шуленбург спросил, «следует ли рассматривать упомянутые т. Молотовым пункты как предпосылку для приезда Риббентропа». Мо­лотов заявил, что он специально вызовет Шуленбурга и даст ему ответ на сегодняшнее заявление. Во всяком случае, по его мнению, перед приездом министра необходимо в качестве подготовки прояснить неко­торые вопросы. Шуленбург сообщил, «что телеграфирует содержание сегодняшней беседы в Берлин, где подчеркнет особую заинтересован­ность Советского правительства в названных т. Молотовым пунктах». Он попросил Молотова ускорить ответ на инструкцию Риббентропа.

В донесении, направленном в министерство иностранных дел, в ко­тором «план Шуленбурга» не упоминается, посол относит слова Моло­това к Россо. «Молотов повторил, что его в первую очередь интересует ответ на вопрос, имеется ли у германской стороны желание конкрети­зировать пункты, приведенные в сообщении Россо. Так, например, Со­ветское правительство хотело бы знать, видит ли Германия реальные возможности... воздействовать на Японию. И далее, как обстоят дела с идеей заключения пакта о ненападении? —добавил буквально Моло­тов». Молотов закончил беседу констатацией, что если германское пра­вительство при данных условиях разделяет желание заключить пакт о ненападении, «то по этому вопросу следует прежде провести конкрет­ные переговоры». Лишь при таких условиях можно говорить о визите Риббентропа.

Решающим в этой беседе было то, что Советское правительство рез­ко изменило позицию, впервые высказав свои пожелания. Они были конкретны, точны и заключались в следующем: